. Николас Франко держался в доме как самодур, легко выходил из себя, если что-то было не по нем. Его дочь Пилар писала, что он командовал дома, как генерал, но замечала, однако, что колотил сыновей он не чаще, чем это было заведено в его время. Из этого двусмысленного замечания трудно сделать выводы об истинных масштабах отцовского рукоприкладства. Младшему Николасу доставалось больше всех. Рамон также на всю жизнь сохранил неприязнь к отцу. До тех пор пока Николас Франко не покинул дом в 1907 году, дети и жена часто страдали от вспышек его гнева.
Франсиско вел себя примерно, и этот «маленький старичок» (nino mayor), как звала его сестра, редко вызывал гнев отца. Однако, вспоминает сестра, он очень обижался, когда ему несправедливо доставалось>7. Отчаявшись заслужить расположение главы семьи, Франсиско, похоже, замкнулся в себе. Он предпочитал одиночество и часто находился в ледяной отчужденности. Рассказывают, что сестра Пилар, когда Франсиско было около восьми лет, раскалила как-то докрасна кончик иголки и приложила ее к руке Франсиско, а тот, сжав зубы, только и произнес: «Как неприятно пахнет горелое мясо»>8. В семье Франсиско долго находился в тени двух братьев, Николаса и Рамона, которые по своему психическому складу относились, как и их родитель, к экстравертам. Николас, ставший морским инженером, был любимцем отца. В интервью 1926 года Франко-отец отозвался о достижениях двух младших сыновей как о незначительных, хотя Франсиско стал к тому времени командиром Иностранного легиона, а Рамон — первым человеком, совершившим перелет через Южную Атлантику>9. Даже позднее, в бытность Франсиско главой государства, отец, если спрашивали о «его сыне», переводил разговор на Николаса или, в крайнем случае, на Рамона. Лишь когда на него нажимали, дон Николас говорил о человеке, которого называл «другой мой сын».
В противоположность своему деспоту мужу, Пилар Баамонде была мягкой, доброй и ласковой женщиной. На унижения, которым подвергал ее игрок и гуляка Николас, она реагировала со спокойным достоинством и религиозным благочестием. За этим фасадом она прятала свой стыд и материальные трудности. Это не значит, что семья испытывала нужду: Пилар Баамонде получала поддержку от своего отца Ладислао Баамонде Ортеги, который после смерти жены переселился в дом дочери, а также от мужа. Но после того как Николас в 1907 году переехал в Мадрид, средства, которые шли от него, поневоле стали довольно ограниченными. В доме всегда была прислуга, а кроме того, следовало держать марку. Все четверо детей ходили в частные школы, и это тоже ложилось бременем на семейный бюджет. Поговаривали, что Пилар пришлось пустить в дом жильцов, однако семья категорически отрицала этот факт