. Став каудильо, он решительно отрицал, что в отношениях дона Николаса с женой или детьми было что-то ненормальное. Однако его реакция, когда он как-то натолкнулся на неопровержимые доказательства грешков своего папаши, была весьма показательной. Франко выпалил: «Хорошо, однако они никогда не подрывали его родительского авторитета»
>15. Трудности в отношениях Франко с отцом отразились и в различных попытках переиначить их и преподнести в идеализированном виде. В своем дневнике в первый год пребывания в испанском Иностранном легионе он описывает весьма сомнительный, с точки зрения достоверности, случай, в котором можно разглядеть его чаяния. В Мадриде молодой офицер переходит улицу и ему отдает честь седой солдат-ветеран. Офицер поднимает руку, чтобы ответить на приветствие, и их глаза встречаются: они смотрят один на другого, а потом в слезах бросаются друг другу в объятия. Офицер увидел отца, с которым они давно расстались
>16. Это был пробный шар для его автобиографического романа «Раса», где он создает образ отца, которого хотел бы иметь — героя-моряка исключительных нравственных достоинств. Когда отец Франко умер, он организовал ему помпезные похороны с воинскими почестями, что вряд ли было уместно, учитывая богемный образ жизни дона Николаса. Тем самым Франко как бы пересмотрел свое отношение ко второй половине жизни отца. Сам Франко всегда избегал вина, азартных игр и женщин, что указывает на его решимость строить жизнь иначе, чем отец.
Франко будет с порога отвергать все, что у него ассоциируется с отцом, начиная с плотских наслаждений и кончая левыми идеями. Неприятие им всего отцовского подчеркивало его глубинную идентификацию с матерью, которую можно заметить и в его мягкой манере держаться и говорить, и в слезливости, и в способности переносить лишения. Нотки обиды и жалости к себе звучат в речах каудильо незатихающим эхом неблагополучного детства, в котором следует искать один из источников, питавших его стремление к величию.
Два события времен его молодости имели определяющее значение для его дальнейшей судьбы — это потеря Кубы в 1898 году и разорительная колониальная война, затеянная Испанией в Марокко. Развал империи породил у гражданского населения недоверие к своей неумелой армии, усилил недовольство войск политической верхушкой и вызвал у молодежи нежелание идти на военную службу. Всю жизнь Франко будет вспоминать, какое неизгладимое впечатление произвела на него «катастрофа» 1898 года. В 1941 году, когда он был готов вступить в войну на стороне держав Оси, Франко заявил: «Когда мы только начинали жить... то стали, в своем младенчестве, свидетелями презренной некомпетентности тех людей, которые отдали иностранцам половину территории отечества»