Франко (Престон) - страница 84

.

Когда «Комитет по ответственности» начал собирать показания для предстоящего суда над организаторами расправ над мятежниками из Хаки, Франко предстал перед ним 17 декабря 1931 года в качестве свидетеля. Ответы его были сухи и относились сугубо к существу дела. Он напомнил, что военно-процессуальный кодекс позволяет привести смертный приговор в исполнение сразу после судебного разбирательства без предварительного одобрения со стороны гражданских властей. Однако, когда его спросили, не хочет ли он что-либо добавить к этому заявлению, он стал решительно защищать военную юстицию как «юридическую и военную необходимость, поскольку преступления, военные по своей сути и совершенные военнослужащими, должны рассматриваться персоналом, специально подготовленным в военном отношении для этой миссии». А так как члены Комитета не имеют военного опыта, то они некомпетентны решать, что происходило в военном трибунале по делу о мятеже в Хаке.

Когда заседание продолжилось на другой день, Франко опроверг излюбленное утверждение республиканцев, заявив, что Галан и Гарсиа Эрнандес совершили воинское преступление. Поставив под сомнение посылку Комитета, что они подняли политическое восстание против незаконного режима, Франко заявил: «Обязавшись свято хранить оружие Нации и жизни граждан, в любое время и в любой ситуации преступно нам, людям, облаченным в военную форму, поднимать это оружие против Нации или против Государства, вручившего его нам. Армейская дисциплина, само существование армии и здоровье государства возлагают на нас, военных, горькую обязанность применять закон по всей его строгости»^>56. Хотя и обставленное оговорками об уважении к парламенту, заявление указывало на то, что Франко рассматривает защиту армией монархии в декабре 1930 года легитимной. Эта точка зрения шла вразрез с мнением тех, кто находился у власти в республике. Из заявления можно догадаться и о его отношении к канонизации мятежников из Хаки. Однако своими упоминаниями о подчинении республике Франко повторяет суть своего приказа по академии от 15 апреля в прощальной речи. Это можно трактовать как еще одно свидетельство того, что он, в противоположность горячим головам вроде Оргаса, был далек от выражения своего недовольства в форме активного противостояния властям. Что касается Беренгера и Фернандеса де Эредиа, то после долгого разбирательства Верховный трибунал в 1935 году признал обоих невиновными^>57.

Заявления Франко о дисциплинированной лояльности не имели ничего общего с восторженной приверженностью режиму, которая могла бы вызвать к нему расположение властей. После того как была закрыта академия, поставлены под сомнение его повышения по службе и произошли волнения среди рабочих, получившие широкий отклик в правой прессе, Франко вряд ли мог относиться к республике иначе, как с подозрением и враждебностью. И неудивительно, что ему пришлось долго ждать, пока он получил новое назначение. Но зато это стало свидетельством его высоких профессиональных качеств и признания их Асаньей. Пятого февраля 1932 года его назначили командующим 15-й Галисийской пехотной бригадой (XV Brigada de Infanterfa Galicia) со штабом в JIa-Корунье, куда он и прибыл в конце месяца. Местная газета приветствовала его приезд под шапкой «Предводитель Легиона» и воздала хвалу не только его смелости и военному мастерству, но и «высоким достоинствам истинно благородного рыцаря». Франко снова взял Пакона в адъютанты. Он был рад оказаться в Ла-Корунье, рядом с матерью, которую навещал каждый выходной