Местность до Куженкина открытая, ровная. Леса виднеются в отдалении темной полосой вдоль линии горизонта. Есть где разгуляться метелице! Как закрутит да завертит поземка, так и дороги не найдешь.
Ехали молча. Каждый был занят своими мыслями. Лишь Спиридон Иванович Павловский тихонько напевал про колокольчик — дар Валдая, который звенит уныло под дугой.
Точно прощаясь с отъезжавшими, приветливо кивали вдогонку темно-коричневыми сережками веточки черной ольхи, растущей вдоль обочин. Казалось, что под дуновением ветерка они тихо-тихо позвякивают, нашептывая слова последнего привета.
По заснеженной дороге навстречу бежала едва различимая колея. Слегка вьюжило. Мелкой крупой сыпался сухой снег. Доверяясь не столько зрению, сколько необъяснимому шоферскому инстинкту, водители вели машины по едва заметной колее уверенно и довольно быстро.
Вот и Куженкино. По автомагистрали Москва — Ленинград, на которую свернули истребители, с затемненными фарами проносились туда и сюда легковые и грузовые автомашины. На расчищенной от снега асфальтированной трассе дело пошло значительно веселее. Изменился и облик окружающей местности. Лес приблизился с обеих сторон.
Взошла луна. Дремлющий лес с ветвями, опушенными снегом, словно преобразился и стал еще более величавым и таинственным. Кажется, нет ни одной снежинки, которая не отбрасывала бы от себя матового сияния.
Под впечатлением этого волшебного пейзажа Александр Петров припомнил, как, бывало, ездил по зимней лесной дороге на праздник в деревню.
…Расписные розвальни с удобной спинкой. На сиденье набросано душистое сено, покрытое пестротканой суровиной домашней работы. Прыткая лошаденка бойко несется, выбивая копытами комья снега. Позвякивает бубенчик, подвешенный под дугой.
Дремлется. Но спать нельзя — мигом отморозишь нос и щеки. А в деревне, как всегда, первой встречает бабушка и приговаривает: «Приехал, внучонок! Здравствуй, родимый!..» Для нее он всегда был малышом…
Промелькнуло Едрово. Его узнали по длинному одноэтажному дому справа, с обширным двором, обнесенным высоким каменным забором. Здесь в старину была почтовая станция, где путешественники отдыхали и меняли лошадей.
Затем широкой лентой побежала рядом насыпь железнодорожной линии Бологое — Валдай. За Добываловом автомашины юркнули под мост и через несколько километров миновали развилку — вправо пошла дорога на Боровичи.
Еще немного — и машины въехали в Валдай.
Город встретил пустынными улицами, обледенелыми стеклами. От строений и безлистых деревьев падали резко очерченные тени. Кругом царила тишина, которую изредка нарушало только тявканье собаки.