— А я помогал! — добавил Саша.
— Вы меня сегодня удивили! Молодцы!
Петя был серьезным. Ангелина смотрела на него, пытаясь понять, что за муха его укусила, к чему эти разговоры о взаимопонимании и согласии в семье, что побудило приготовить ужин, сходить в магазин, и вообще постелить праздничную скатерть.
После ужина Ангелина принялась убирать со стола. Саша в спальне читал «Приключения Тома Сойера», а Петя так и вертелся на кухне. Протирал посуду, расставлял по местам бокалы и тарелки.
— Любимая, — он обнял Ангелину сзади, покрывая нежными поцелуями шею, — не хочешь сходить прогуляться перед сном?
— Прогуляться? — Ангелина повернулась к нему лицом. — Куда?
— В парк!
— Только вдвоем? Будем целоваться под звездным небом?!
— И не только! Я возьму старую рубашку. Мы расстелем ее на траве, и будем любоваться Большой Медведицей!
Ангелина рассмеялась, обнимая и целуя своего мужа:
— Смотреть на звезды будем по очереди!
От июльского солнца не осталось и красной полоски над дымящим заводом. Город укрыла синева небес. Вдоль главной дороги горели фонари. Молодежь собралась на площади. Смеялись, пили пиво, курили, ругались матом.
Ангелина и Петр Борисович не спеша прогуливались по аллее, ведущей в старый парк. Кроме ржавых труб, торчащих из земли, и развалин фундамента в парке не осталось ни единого намека на аттракционы. Только высокие ели, березы, тополя, акации и клены. За забором, ранее представляющим собой резную решетку, а теперь скорее живую изгородь, поросшую диким виноградом, стоял, как и прежде, дворец. Уникальное здание с колонами, лепниной и величавой башней. Шедевр своего рода. Заброшенный, полуразрушенный, но все еще красивый. Немногие, наверно, видели фильм, снятый в 1950 году киностудией им. Горького, «Донецкие шахтеры». В этом фильме можно увидеть дворец таким, каким он был в послевоенные годы. Ухоженным и роскошным! И все это во времена, когда люди жили бедно. А теперь все настолько богатые, что дворец выглядит хуже, чем после войны.
По узкой тропинке Петя привел Ангелину к еще одной развалине.
— Это старое горное училище. Я когда-то здесь учился, — сказал он.
Пели сверчки. Высоко в небе светила луна. Ветер шелестел черной и сухой листвой, такой, как безжизненная трава между обломками серых плит. Место не было романтичным. И только звезды над головами и отдаленное пение соловья украшали его.
— Я представляла нашу прогулку иначе, — Ангелина коснулась губами мочки уха Пети, и прошептала, — давай не будем медлить.
— Что прямо здесь на развалинах?
— Да, прямо на этом камне, — и Ангелина выхватила из его рук старую рубашку. Постелила ее на бетонный блок, по форме напоминающей обычный кухонный стол.