– А ты молодец, – сказал Кай первым. – Я думал, не полезешь.
– Это еще почему? – удивился Влад.
Его спутник пожал плечом.
– Да… глупости. Винт утверждал, будто у тебя фобия относительно всего, связанного с выходом на поверхность, а я, каюсь, пусть и сомневался, но со счетов его брехню не сбрасывал. Он все же неплохой сталкер, опытный.
– У самого у него фобия! – разозлился парень.
– Тсс-с… тихо, – попросил Кай и не удержался от смеха, – давай об этом тоже поговорим на станции.
Но сразу в палатку они не отправились, а зашли в какой-то закуток – явно служебное помещение, выкрашенное местами облупившейся серой и голубой краской. Здесь было очень светло: неоновые лампы распространяли вокруг холодное белое сияние. В углу стоял велосипед. Наверняка, крутя педали, хозяин и вырабатывал достаточно электричества, чтобы не сидеть впотьмах. В противоположной от входа стене расположилось целых три двери, а слева стоял большой письменный стол из очень светлого, почти белого дерева. За ним сидел усатый усталый мужик лет за пятьдесят в чистом, застиранном чуть ли не до дыр комбинезоне, все еще носящем следы синего красителя.
У Симонова снова потребовали документы, и он, скрепя сердце и готовясь опять давать объяснения, протянул их усатому. Однако беспокоился он явно зря. Усатый их рассматривал недолго, а потом почему-то начал спрашивать Влада о поверхности: что он видел, как ему обстановка и все такое прочее. Вот когда удалось оторваться по полной, как говаривал порой Миха. Впечатления о недавнем выходе по-прежнему клокотали в душе, и парень немедленно вывалил их поинтересовавшемуся. Тот лишь крякал, слушая бесконечный поток сознания, и перебивать не спешил.
– Тебя как записывать? Полным именем? – усмехнувшись одними глазами, спросил он, стоило красноречию Влада иссякнуть. – Ну, там, не Владлен, а может, просто Влад? Наставник твой, например, Каем зовется – шифруется от всех, гад подколодный.
– Просто сказки люблю, – заметил тот.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор[1], – пробормотал усатый. – Ну-ну…
Раньше Симонов непременно возмутился бы такому предложению. Имя – единственное, что связывало его с родной станцией. Но теперь, после всего случившегося, памятуя о том, что, если он действительно станет сталкером, придется ходить и по нейтральным станциям, и по Ганзе, и мало ли где еще, он всерьез задумался. Ведь не просто же, наверное, Кай звался именно так? Ну ладно, допустим, он мог и красоваться. А Винт? Уж от него точно ничего подобного ожидать не стоило.