– Никто не знает, как человек устроен, и его реальные возможности тоже неизвестны. Раньше существовали различные институты, исследовательские центры. Сейчас их нет, разве что где-нибудь в Полисе сидит некий профессор, способный многое рассказать об устройстве человеческого мозга или о снах. А еще у фашистов имелся свой Менгеле, некогда обещавший разработать препарат, позволяющий видеть в темноте и чувствовать себя под землей очень вольготно. Я так понимаю, тебя к нему и вели, вроде как эксперименты лучше на молодых организмах проводить: метаболизм быстрее, да и патологий меньше, разве что врожденная какая-нибудь дрянь проявится. Своих детей они трогать не захотели, а вот пленников – не жалко.
Влад напрягся, вцепился в лямку рюкзака. Кай тотчас это почувствовал, шикнул и сказал:
– Успокойся, я вовсе не хотел тебя тревожить.
– Да я… – начал парень и запнулся. – Вы мне только что глаза открыли. Я ведь столько думал, зачем было вот это все!..
Чужие пальцы сжали его руку – сухие и горячие, подержали, пока Влад не восстановил дыхание и не успокоился, и лишь затем отпустили.
– Вот видишь, как хорошо, – сказал Кай. – Теперь этот вопрос перестанет тебя мучить. И, раз уж мы заговорили о Менгеле, тебя если не порадует, то точно успокоит следующая новость: доктора нет в живых. Он либо в расчетах ошибся, либо чего-то о самом себе не знал: воткнул шприц с какой-то отравой в свое предплечье и помер. По мне, туда ему и дорога, но ты можешь со мной не соглашаться.
– Да нет, спасибо. Я-то как раз очень даже соглашусь. Мне этот гад всю жизнь сломал! – заявил Влад и спросил: – А откуда вы знаете?
– Я шел его ликвидировать, – как ни в чем не бывало, ответил Кай, словно убить человека казалось ему самым заурядным занятием. – Все подходы к Чеховской осмотрел, уже позицию для стрельбы выбрал, а тут такая оказия.
Симонов сглотнул. До этого момента он и предположить не мог, что идет рядом с наемным убийцей. По спине пополз нехороший холодок. Кай умолк, видимо, предоставляя ему возможность разобраться с очередной свалившейся на него информацией.
«Тот, кто убивает таких тварей, как фашистский доктор, не может быть плохим человеком, – подумал Влад. – Итак, спасший меня сталкер – хладнокровный убийца. Подумаешь! У каждого своя работа. Ничего это не меняет, – решил он. – Главное – человек хороший, а собеседник и вовсе потрясающий».
– Вы про мозг рассказывали и про испытание, – напомнил он. – Кто-то вам его устроил.
– Устроил… – повторил Кай. – Я сам. Не случись того нападения, произошло бы еще что-то: в аварию попал бы, например, или сосулька с крыши упала бы по макушке. На льду еще мог грохнуться навзничь и затылком приложиться. Способов ведь много. Я должен был ослепнуть, знал об этом с самого детства и ничего не мог изменить. Судьба. И каждую ночь во сне, будучи слепым кротом в реальности, я видел, как иду по туннелю, и слышал стук этой вот трости. Звук твоего голоса, Влад, кажется мне поразительно знакомым. Думаешь, случайно?