Сёрин поднялся:
– Я устал от серьезных разговоров о ками и о смерти. Со смертью мы и так встретимся, и очень скоро. Сэнсэй дал нам жизнь для сонно-дзёи. Из ничего – в ничто, но сегодня у нас есть еще один вечер, которым мы можем насладиться. Горячая ванна, саке, ужин, потом настоящая Повелительница Ночи, мягкая, сладкопахнущая, влажная… – Он тихо рассмеялся. – Нежный цветок, а не орхидея, с прекрасным носом и нормальными глазами. Пойдем…
Баркас с флагом королевского флота на корме выскользнул из вечернего полумрака и устремился к причалу Канагавы. В отличие от других причалов, которыми пестрел берег, этот был построен на редкость основательно, из дерева и камня, щит на высоких столбах горделиво возвещал на английском и японском: «Собственность ее величества британской дипломатической миссии в Канагаве. Посторонним вход воспрещен». Баркас был битком набит морскими пехотинцами; матросы ловко орудовали веслами. Тонкая багровая полоса еще окаймляла горизонт на западе. По морю гуляла крупная зыбь, луна красиво вставала в темном небе, свежий ветер разгонял облака.
На самом конце причала баркас поджидал один из гренадеров, охранявших миссию. Рядом с ним стоял круглолицый китаец в длинном глухом халате под горло, в руке он держал шест с масляным фонарем.
– Суши весла! – крикнул боцман.
Все весла были немедленно подняты, сидевший на носу матрос прыгнул на причал и закрепил носовой конец. За ним быстро, но без толкотни и шума, на причал выбрались морские пехотинцы, тут же построившиеся в оборонительный порядок с ружьями наготове, пока их сержант внимательно изучал местность. На корме сидел морской офицер. И Анжелика Ришо. Он помог ей сойти на берег.
– Добрый вечер, сэр, мэм, – сказал гренадер, отдавая честь офицеру. – Это вот Лун, он состоит при миссии помощником.
Лун во все глаза таращился на девушку.
– Доб’лая вечила, са’, васа за моя ходить сильна быстла лаз-лаз, хейа? Мисси моя ходить ладна.
Охваченная тревогой, Анжелика нервно посматривала кругом. Она была в капоре и голубом шелковом платье с турнюром, на плечи была наброшена шаль того же цвета, которая изумительно оттеняла ее бледность и светлые волосы.
– Мистер Струан, как он себя чувствует?
– Не знаю, мэм, мисс, – доброжелательно ответил солдат. – Док Бебкотт, он лучший в этих водах, так что с беднягой все будет в порядке, ежели будет на то воля Божья. Он прямо страсть как обрадуется, увидев вас, – всё тут про вас спрашивал. Мы-то вас раньше утра и не ждали.
– А мистер Тайрер?
– Здоровехонек, мисс, рана пустяковая. Нам бы пора трогаться.