Это заняло едва минуту или две. Джейми повел их там, где когда-то была главная улица деревни – и скоро будет вновь. Со всех сторон они чувствовали следящие за ними глаза. Луна в небе ненадолго вышла из-за облака. Хирага и Акимото инстинктивно замерли, превратившись в две тени, готовые в любой миг выхватить мечи и внутренне проклиная бестолковую беспечность своих спутников. Луна исчезла, и они двинулись дальше.
Дом сёи был отстроен на три четверти, лавка впереди была пуста, но жилые помещения кое-как закончили и там уже можно было жить. Джейми осторожно пробрался через сложенные у дома брусья и сёдзи и постучал в наспех устроенную дверь. Она открылась, и он вошел. Дверь закрылась.
Через секунду чиркнула спичка и загорелся фитилек свечи. Сёя был один, посеревший от усталости и страха, который он тщательно старался скрыть. На низком столике были приготовлены бутылочки с саке и немного еды. Хирага и Акимото жадно набросились на угощение и мигом осушили две бутылочки.
– Благодарю вас, сёя, – сказал Хирага. – Я не забуду вас.
– Вот, Отами-сама. – Сёя протянул ему маленький мешочек с монетами. – Здесь сто золотых обанов и двадцать «мексиканцев».
Кисточка лежала на столе, рядом с бумагой был приготовлен брусок туши. Хирага подписал расписку.
– А как насчет моего родственника?
– Прошу прощения, это все, что мне удалось собрать за такой короткий срок, – ответил сёя и искоса посмотрел на Джейми. Никто не заметил этого взгляда.
– Ладно. – Хирага не поверил ему, но, с другой стороны, у Акимото, в отличие от него, не было кредита и никто не мог вернуть за него эту ссуду. – Спасибо. И пожалуйста, проследите, чтобы мой поручитель обязательно получил вот это. – Он протянул сёе небольшой свиток. Это было прилежно зашифрованное прощальное послание матери и отцу, в котором он объяснял им свой план и сообщал о смерти Сумомо. Для безопасности настоящие имена в нем не упоминались. По-английски он сказал: – Тайра-сама, готово. Здесь закончи’р.
– Готовы, Джейми? – спросил Тайрер, испытывая странное ощущение, похожее на дурноту; он не знал, было оно вызвано возбуждением, страхом, усталостью или отчаянием. С самого пожара каждые несколько минут из глубин подсознания возникало лицо Фудзико, пронзительно кричащее и объятое пламенем. – Лучше поспешить, Отами-сама, – сказал он Хираге. Они договорились больше никогда не употреблять имена Хирага или Накама. – Натяните шапку пониже на лицо. Домо, сёя, матанэ. Спасибо вам, сёя, доброй ночи.
Он снова вышел на улицу. Убедившись, что кругом все тихо, он подал знак остальным.