Работа радиостанции в режиме «живого» вещания для слушателей усиливает эффект присутствия. В большинстве случаев, позвонив в студию, из которой транслируется эфир, человек может стать участником передачи. Принцип интерактивности тоже является конкурентным преимуществом радио перед печатными СМИ, которые данной технологической возможности лишены. Этот принцип роднит радио с телевидением, но лишь в том случае, если программы на ТВ идут в прямом эфире, а не имитируют его, как происходит в программе Владимира Соловьева «Поединок».
Однако прямой эфир на радио требует от ведущего или журналиста значительной степени ответственности: неосторожно сказанное в публичном пространстве слово назад, как джинна в бутылку, не вернешь. Здесь стоит вспомнить еще одну русскую народную пословицу об опасности публичного дискурса в контексте вербальной журналистской коммуникации с аудиторией: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь!» Вывод из сказанного один — на радио, как и на телевидении, прямой эфир не случается сам по себе.
Заметим, что современный радиоконтент можно разделить на две равнозначимые части — программы и передачи, идущие в записи, и те, которые реализуются в режиме прямого эфира. Если рассматривать их количественное соотношение, все зависит от вещательной политики радиостанции, ее технических и технологических возможностей, а также, в значительной степени, от традиций, которых придерживается коллектив и руководство. Понятно, что прямой эфир всегда чреват ошибками, оговорками, речевыми несоответствиями, а записанные программы более контролируемы по части проверки используемой в них информации. До выхода программы в эфир журналист может не только проверить ударения в сомнительных случаях, но и выверить эмпирическую статистику, уточнить факты, проверить ту или иную цитату.
Также следует помнить, что большинство современных радиостанций, вешающих на территории Российской Федерации, — информационно-музыкальные (или музыкально-информационные), что в реальности значит одно: вербальная информация в виде новостей в их эфире минимизирована («Русское радио»), либо отсутствует (радио «Эрмитаж»). При этом возможности для игры воображения слушателей сохраняются. Например, одна из петербургских радиостанций придумала то, что на журналистском жаргоне называется «фишкой»: якобы в распоряжении станции имеется собственный вертолет, с борта которого можно наблюдать за пробками на трассах и дорогах Петербурга. Выдумка легко разоблачается зимой, когда утром и вечером на улицах царит темнота и с борта вертолета вряд ли удастся разглядеть ситуацию на дорогах. Выдумка тем более очевидна, когда вспоминаешь, что малой авиации полеты над городом запрещены (за исключением вертолетов специальных ведомств и служб). Роль вертолета-наблюдателя исполняет обыкновенный интернет-ресурс, ориентированный на анализ пробок в городе. Пожалуй, данный случай — едва ли не единственный случай, когда сотрудники радиостанции реально мистифицируют свою аудиторию. Можно утверждать, что если впредь кто-то из деятелей радиовещания пожелает манипулировать слушательской аудиторией, как, например, происходило в фашистской Германии в 1930-е годы, ему придется очень постараться ради успеха, так как в современной медиасреде любой фейк, особенно новостной, вряд ли выдержит проверку альтернативным источником информации, используемым СМИ другого вида и типа. К таковым прежде всего относится телевидение. Какие гигантские возможности скрывает сей аудиовизуальный электронный монстр, мы расскажем в следующей главе книги.