– Ну где же Семен? – все больше и больше волновался Лукьян. – И почему Пров не идет за мной? Ведь светло и видно, что никаких туркменских отрядов в песках нет поблизости. – Он сложил ладони у рта и закричал в сторону соседнего холма, куда ночью ушел Пров. Эхо прокатилось по песчаным ложбинам, и крик затих, ушел в барханы.
– Куда как странно. – Лукьян в растерянности пожал плечами. – Ведь Семен намеревался напасть на ханский шатер. Ушлют его сотню в голову войска, оттуда не просто будет вырваться назад. И где я буду искать теперь своих товарищей? Скажут, что сбежал от сечи умышленно, из страха. Вот досада какая получилась.
Присмотрелся и увидел, что в низине, скрытые от мятежников, затаились верховые, сотни три-четыре, не меньше.
– Ишь где припрятал свой резерв хитрый хан Каип! – забеспокоился еще больше Лукьян. Встал с примятой травы, отряхнул халат от налипших колючек. – Отсюда резерву весьма удобно кинуться как на левый, так и на правый фланги, неприметно для Эрали-Салтана. Известить бы как киргиз-кайсацкого предводителя. И коня нет при мне, а пеши не успею и двух верст пробежать, как сражение закончится.
А над равниной протяжно завыли поднятые к небу длинные, сияющие на солнце трубы, послышались приглушенные расстоянием неистовые крики, заглушающие страх в сердце каждого воина, идущего навстречу возможной гибели. Взбивая ногами и копытами широкий вал серо-розовой пыли, войско устремилось к Чапу. Пыль поднялась настолько густая, что скоро пеших воинов было просто не разглядеть, сверкали в солнечных лучах лишь высоко вскинутые над головами наконечники копий. Всадники, будто великаны, неслись над землей, видные только верхней половиной тел.
Войско Эрали-Салтана медленно двинулось с места, его плотные ряды со щитами и копьями наперевес просматривались четко, потому как встречный ветер уносил пыль за спины воинов, к крепости, тоже готовой к отражению хивинской пехоты.
– Ура-а! – обрадовался Лукьян, когда увидел наконец, как на правом фланге хивинского войска произошло некоторое замешательство. В конной лаве атакующих конников образовался сначала глубокий изгиб, а потом широкая брешь: всадники неожиданно остановились, быстро повернули коней и пустили их на невысокий пологий холм, где у белого шатра на конях толпились немногочисленные приближенные из свиты хана Каипа.
– Семен! Назад! Назад скорее! – Лукьян закричал во всю силу легких, когда понял, что же происходит у него на глазах. Закричал в безнадежной попытке упредить друга о подстерегающей его неотвратимой беде. У ханской ставки вторично поднялись вверх и взревели боевые трубы, тут же сорвались с места свежие конники, укрытые в низине, и, обтекая равными частями возвышение, навалились с двух сторон на туркменских всадников. Одновременно не менее двух сотен хивинцев, наступавших на правом фланге рядом с Семеном, резко развернулись и нацелили длинные хвостатые копья Семеновым товарищам в неприкрытую спину. На небольшом пространстве, по склонам песчаных барханов, в дикой рубке закрутились обреченные на неминуемую смерть недавние сослуживцы Лукьяна.