— Тот мальчик, Минти… — начинает директор.
— Зак? — вставляет Тик. Другого мальчика по фамилии Минти в школе нет.
— Он твой друг?
— Был раньше.
Мистер Мейер понимающе кивает, затем оглядывается на дверь в столовую:
— Этот мальчик страдает… Я не говорю, что Закари Минти напрямую к этому причастен, но думаю, без подстрекательства с его стороны ничего подобного не случилось бы. Но возможно, я несправедлив к нему.
— К Заку трудно быть несправедливым. — Стоило словам вылететь изо рта, как Тик жалеет об этом. Получается, что сказанное скрепляет ее союз с директором и, хуже того, намекает на общность мировоззрения ее и мистера Мейера. Вдобавок Тик предчувствует, что сражаться на стороне мистера Мейера все равно что биться в одиночку.
От слов Тик лицо директора опять светится радостью.
— Как вы ладите с Дорис? — спрашивает он, называя миссис Роудриг по имени в знак своих особых отношений с Тик.
— Отлично, — ровным тоном отвечает Тик, с усилием сглатывая и не видя смысла в том, чтобы сказать правду: помри эта женщина, Тик не заплачет.
Вернувшись в столовую, Тик понимает, что наиболее привлекательная опция из тех, что у нее имеются, притвориться, будто разговора с мистером Мейером никогда и не было. Во-первых, директор скоро забудет, о чем он ее просил, если уже не забыл. А если и вспомнит об их соглашении, то лишь наткнувшись на нее на следующий день в коридоре, но Тик сумеет избежать столкновений с ним, учитывая ее статус инкогнито в стенах Имперской старшей школы. Если не встретиться с ним взглядом, он ее и не заметит, а если придется встретиться, самое худшее, что может произойти, — он вспомнит и в таком случае спросит, как у нее обстоят дела с Джоном Воссом. Но Тик знает, насколько охотно взрослые удовлетворяются всякой невнятицей. Пожимания плечами и «неплохо вроде бы» обычно бывает достаточно.
Другой сценарий в привлекательности почти не отстает от первого, когда она практически ничем не рискует, а делает еще меньше. Можно подойти к парню и сказать: «Что, хочешь обедать со мной?» Ее интонация безошибочно даст понять, что втянул ее в это мистер Мейер, а она лишь выполняет обещание, вырванное у нее под пытками. Преимущество второй опции в ее искренности, если, кончено, искренность в принципе может быть преимуществом. Парень, разумеется, не захочет благотворительности с ее стороны, и на этом все закончится. В конце концов, он выбрал стол в дальнем углу столовой и, словно этого было мало, уселся спиной к ней. По всему видно, что он не хочет с ней общаться, как и она с ним.
Наименее привлекательная опция — честно попытаться, и сперва Тик решает, что не будет этого делать и что от нее слишком многого хотят. Единственная проблема в том, что если Джон Восс устранил Тик из своего поля зрения, то она, увы, сидит к нему лицом, и ее не радует перспектива торчать в столовой до звонка на перемену, виновато пялясь в спину жертвы. Съев половину сэндвича с курицей и салатом, приготовленного отцом в ресторане этим утром, Тик равнодушно отодвигает вторую половину. В оставшиеся двадцать минут Тик собиралась прочесть еще одну главу из книжки про Пикассо, которую она закончила на прошлой неделе и была так потрясена, что сразу же взялась перечитывать. Она была просто зачарована тем, как спокойно этот человек принимал свою непохожесть на других, как шел своим путем, полагаясь только на себя, будто следуя заветам Эмерсона, изложенным в эссе, которое они читали две недели назад на уроке английского. Такая жизнь — высший пилотаж, и Тик хочется узнать, как Пикассо этого достиг, хотя она понимает, что книга не даст ответа, уж при первом чтении — точно. Однако, когда знаешь, что подобная самодостаточность возможна, это обнадеживает, и несколько страниц, прочитанных за обедом, помогут дотянуть до конца уроков.