— Правда, я рассчитывался с ним по-черному, — признался Дэвид.
— Я же просил тебя этого не делать.
— Просил. Но почему не рассчитаться с ним так, как ему приятнее. Да и какая разница?
— Разница в том, что это противозаконно. Кроме того, миссис Уайтинг на стенку полезет, если заподозрит меня в двойной бухгалтерии.
— А вдруг она обрадуется, когда смекнет, что так для нее прибыльнее.
— Может, и обрадуется. Но заодно начнет сомневаться: если я обдуриваю власти, то почему бы мне не обдуривать и ее тоже?
Дэвид кивнул с видом человека, неудовлетворенного полученным объяснением, но решившего не возражать.
— Ладно, у меня к тебе еще вопрос. — Он в упор уставился на Майлза: — С чего ты взял, что эта женщина отдаст тебе ресторан?
— Она так говорила.
Дэвид снова кивнул:
— Ну не знаю, Майлз…
* * *
Остался только один таз с грязной посудой, но самый большой. Майлз перетащил его на кухню и водрузил рядом с мойкой, потом замер, прислушиваясь к пыхтенью и урчанью «Хобарт»: сквозь стальную коробку машины просачивался пар. Сколько лет здесь стоит эта посудомойка? Двадцать? Или все двадцать пять? Майлз отлично помнил, что машина уже была, когда Роджер Сперри нанял его, старшеклассника, помогать в ресторане. Скорее всего, недолго ей осталось, и если бы Майлза попросили предсказать, когда она испустит дух, он бы назвал день, который наступит сразу после того, как «Гриль» перейдет в его собственность. Майлз беседовал с миссис Уайтинг насчет замены машины, но «Хобарт» — штука дорогая, и старуха не хотела и слышать о подобных расходах, пока старая посудомойка на ходу. В приливе великодушия Майлз говорил себе, что если женщине хорошо за семьдесят, ей не могут нравиться разговоры о старых изношенных вещах, чей срок годности давно истек, вещах, которым пора бы уже на свалку. В менее человеколюбивые моменты он подозревал, что владелица из вредности намерена приурочить окончательный выход из строя всего ресторанного оборудования — машины «Хобарт», плиты «Гарланд», гриля, миксера для молока — к собственной кончине и таким образом предельно минимизировать свой дар Майлзу.
Договор между ними, согласованный почти двадцать лет назад (еще один срок длиною в жизнь, думал Майлз), когда Роджер Сперри занемог, предполагал, что Майлз будет управлять рестораном, покуда жива миссис Уайтинг, а затем унаследует заведение. Сделку заключили тайно из-за матери Майлза — Грейс наверняка была бы против того, чтобы сын бросил колледж на последнем курсе бакалавриата, а его идея отдать в заклад свое будущее, потому что он хотел быть рядом с больной матерью, привела бы ее не только в отчаяние, но и в ярость. Миссис Уайтинг тоже не терпелось ударить по рукам, ведь Грейс, узнай она об их замыслах, отговорила бы Майлза от напрасного милосердия, пояснив, что она все равно умрет, рисковать же перспективами — неслыханная дурость, которая сведет на нет все жертвы, принесенные матерью ради сына. Майлз все это предвидел, поэтому и вступил в сговор с миссис Уайтинг.