Как преподаватель миссис Роудриг более всего гордится своими организаторскими навыками. «Вас сорок человек, — объявила она классу в первый день занятий, — и поэтому наша общая организованность крайне важна на протяжении всего урока». Обычно классам не дают разрастаться до таких размеров, но для рисования сделали исключение — молча признав, полагает Тик, что искусство никто не считает настоящим предметом, это вам не история или математика. Миссис Роудриг даже не на полной ставке, днем она преподает в старшей школе, по утрам в средней, и ее педагогические стратегии не меняются в зависимости от возраста учеников.
В цветовой маркировке, придуманной миссис Роудриг, Тик более всего занимает тот факт, что сами столы стального серого цвета и отличить с порога Синий от Красного можно, только прочитав таблички, приклеенные скотчем к бортикам с аккуратно выведенными черными чернилами надписями: СИНИЙ, ЗЕЛЕНЫЙ, КРАСНЫЙ, ЖЕЛТЫЙ, КОРИЧНЕВЫЙ. Уже на второй день таблички упаковали в пластиковые пакетики, чтобы их не испачкали и не помяли. Искусство, доложила миссис Роудриг ученикам, это теория и практика, требующие порядка. Неряшливого искусства попросту не существует. Художники, заявила учительница, сначала должны понять, где они и что их окружает, и в классе миссис Роудриг первым делом заучивали свой цвет — Синий, Зеленый и так далее. «Синим» полагалось запомнить, где находится их стол, хотя почему стол обозначен цветом, а не, к примеру, цифрой, оставалось загадкой.
Как бы то ни было, за Синим столом Тик сидит рядом с Кэндис Берк, которой очень нравится модная девчачья одежда — мешковатые джинсы, облегающие футболки и розовые «адидасы». В придачу к белым теням для глаз и толстенному слою туши. Сегодня на Кэндис ее любимая футболка с единорогом. То ли у нее их две одинаковых, то ли она стирает ее сразу, как приходит домой. В первый день она явилась в «единороге» и сегодня, в четверг, опять в ней же.
— О боже, о господи! — восклицает Кэндис, глядя на работу Тик. — Ты почти закончила. А я еще даже не начинала. Поможешь мне, а? Какой у меня был самый удивительный сон?
— Я ничего не знаю о твоих снах, — резонно отвечает Тик.
Кэндис дергает плечиком, как бы давая понять, что и она не знает, что снится Тик, но вдаваться в эту проблему ей явно недосуг.
— Слушай, как ты оказалась здесь, среди дебилов? — вот что ее действительно интересует.
Каждый день Кэндис задает этот вопрос и получает ответ, но либо тут же его забывает, либо не верит тому, что слышит. Ее настойчивость вызывает в памяти Тик сцену из одного фильма, когда мужчину допрашивали часами, задавая самые разные вопросы, но один из них повторяли снова и снова. Отвечал он всегда одинаково, но дознаватели, видимо, ему не верили, потому что опять возвращались к тому же вопросу. В конце концов они его убили — с отчаяния, надо полагать. Ведь никогда не узнаешь, правду говорит человек или врет.