— Сладкой, — пытался вчитаться в листочки Кирилл. Спрятаться за ними не удалось. Воздух его воспоминаний наполнися сладким запахом духов. Неужели после 35 все так душатся? Похоже на удушающий прием.
— Он настоящий, он сильный. Знаешь, что чувствует женщина, когда ее обнимает сильный мужчина? — прочитал вслух Кирилл, чтобы хоть как-то проветрить сознание.
— Да. Слабость.
Аромат все еще не проходил. Чем бы Кирилл ни пытался его перебить.
— Когда он меня обнял, я почувствовала слабость.
— Что ты почувствовала, когда он тебя обнял?
— Слабость.
Так повторилось еще несколько раз на одной и той же странице. «Действительно, слабость. Вот откуда берется эта сладость. Чем слабее человек, тем больше его тянет на сладкое», — наконец дошел до Кирилла посыл.
Он отложил листок в отдельную стопку и открыл другой лист.
«Мне вечерами нравилось, как ты ласкал рукой мои сады. Мне вечерами нравились сады, которые ласкали мы. Тебе не нравились сады, которые цвели, где мы. Руками ты ломал сады, но ты мне нравился, увы».
«Хорошие духи, сколько меня еще будет преследовать ее запах? Всю жизнь?» — Легкое чувство страха осенило Кирилла.
— Может быть, страх? — спросил он вслух Мефодия. — Использовать страх.
— Где его взять? К ядерным страшилкам уже привыкли, к оперативным тоже, видели на экране, знаем, даже Апокалипсисом никого не возьмешь, к санкциям — тоже.
— Неужели так трудно создать образ врага? Майдан пробовали?
— Да кого сейчас этим возьмешь? Им только неврастеников и стариков пугать, а здоровым людям этот Майдан — что на футбол сходить в фанатский сектор.
— Страх одиночества?
— Страхами занималась Эсперанца. Это действенно эффективно, но работает только на уровне одиночества: когда люди теряют близких, им особенно одиноко. Они притягиваются, они ищут близости, чтобы как-то закрыть брешь, сквозняк, дверь, тему. А у нас же пара, — кстати, я на пару уже опаздываю.
— Опять логику включил? — посмотрел Кирилл сначала на коллегу, потом на голографическую картинку, зависшую в воздухе.
— Это не логика, это порядочность. Не люблю опаздывать на лекции. — Мефодий тоже посмотрел на девушку — та, вытянув вперед ногу, вращалась против часовой. Это означало, что по-прежнему у Мефодия работало левое полушарие мозга.
— Да. Люди — как же они не поймут, что без эмоций у них всегда женщина будет вращаться против часовой стрелки. Даже интуиция не сможет им помочь. Они разучились усилием мысли, чувств заставить вращаться девушку в любую сторону. Только деньги, точнее — их отсутствие. Вот что может заставить крутиться.