Извини, что я так откровенно загрузила тебя. Но ты сам спросил. А я не умею быть неискренней. Иначе зачем вся эта кутерьма под названием «жизнь»?
П. С. Под всеми остальными я, конечно, подразумевала свои «страстишки», а не родных и близких своих. Семья для меня всегда на первом месте, и все что идет поперек — вырывается с корнем.
* * *
— Левое полушарие мыслит логически, — продолжал Мефодий. — Понимаете, к чему я вас подвожу и о чем мы говорили сегодня. Оно по сути своей вычислительный центр. Правое помогает создавать новое, то и дело генерировать идеи, насколько позволяют гены. Поэтому можно быть хорошим левополушарным физиком и при этом никаких законов не выдумать. А можно быть творцом и разбрасывать идеи налево и направо, не реализовав ни одну из них из-за профнепригодности. Такие люди тоже встречаются.
— Им бы встречаться друг с другом, — пошутил кто-то из аудитории.
— Согласен. Если хватит ума, — усмехнулся Мефодий. — То есть работы по совершенствованию своего мозга, для достижения гармонии, — читал он, прохаживаясь между студентами.
— Не создавай себе кумира, — снова очнулся Умник.
— Если не ты, то кто? — нашелся профессор. — Идеальных нет. Вспомните древние женские статуи, все они прекрасны, все они без рук. Как вы думаете — зачем?
Он щелкнул на пульт, но вместо статуй там появилась Луна, со всеми своими впадинами и кратерами. Будто переболела оспой в детстве.
Мефодий не продолжал, стоя спиной к экрану и не видя, что там происходит.
— Кое-что пришлось разрушить, чтобы выглядело древнее и бросалось в глаза.
— Прямо до оснований, — пошутил Умник.
В этот момент в подтверждение слов выстрелила пушка.
— Луна тоже чье-то искусство, — ответили ему.
— Надо же было чем-то бросаться в глаза, — отличился еще кто-то.
— Именно, — посмотрел на экран Мефодий и заулыбался. Начал жать пульт, но тот был упрям. — Венера так и не пришла. Об искусстве поговорим в следующий раз. Все свободны, — все еще улыбался Мифа. Он все еще пытался убрать с экрана Луну. У него еще было что сказать, но уже не хотел, будто лунный камень стал камнем преткновения. Лектор остановил свой шаг, за ним, ударив по тормозам, встали слова, два из них столкнулись, и одно приставкой въехало в окончание переднего, приставка не подлежала восстановлению. Сзади собиралась пробка, двое, в ожидании инспекторов, устроили синтаксические разборки:
— Куда ты, мать твою, прешь?
— Я подумала…
— Зачем? Ты же не умеешь.
«Матильда?» Мысли двигались медленнее, в объезд этих, но скоро движение слов полностью восстановилось.
Логика пыталась оправдаться, а тем временем, глядя на картинку, в голове крутилось: «а на луне, на луне». На самом деле Луны была только половина, остальная куда-то делась. Половинка Луны, или просто дремало левое полушарие и не показывало. Скоро аудитория опустела, стала безлюдна, как и Луна.