Скоро он был на месте, облетел Петропашу и, махая крыльями, завис в воздухе:
— Что, Петропаша, влип?
— Ага, вип, Саня.
— ВИП, — засмеялся Саня. — У меня сегодня предчувствие с самого утра, что-то не клеится. Нет, клеится, еще как. Я же говорил тебе, что ты не ангел. И не только я тебе это говорил.
Он примостился на золотом шаре под шпилем и сложил крылья.
— Ну ты, брат, даешь. А я смотрю — мой любимый ангел пропал с радаров.
— Это фё демоны, демоны, я зумал, они гхеются в акой зуак у пещки.
— Не, чего им греться, им не холодно. Враги не дремлют, — согласился Саня. — В каждого может вселиться бес. Потом ходи, летай, бесчеловечный. Бесчеловечность, — посмотрел на город Саня. — За каждым бесом спрятан человек.
— Ваги поклятые. Кипясоску не наётся? — ангельски глянул Петропаша.
— Кипяточку? Помнишь, как ты называл меня бревном, деревом без корней, каменным членом, у которого всю жизнь стоит на один и тот же дворец. Дворцовая вешалка, пятая колонна, музейный экспонат, каменная жердь, дубина.
— Беву фаи сова обатно.
— Да я не в обиде. Батл есть батл. Селфи сделаем? Шучу. Видок у тебя не очень. Только знаешь, что я подумал — где я возьму кипяток на такой высоте?
— Ы на фо намекаешь?
— Я не намекаю, я дело предлагаю.
— Ладно, ффы.
— Это ты ссышь, а ангелы не гадят, они благословляют. Но даже если и гадят, все равно спасают, — исполнил свою миссию ангел.
— Спасибо, — все еще не мог прийти в себя Петропаша — как такое могло случиться с ним.
— А ты куда? — посмотрел на Петропашу Саня.
— Обратно на иглу.
— Сядь, отдохни. Нельзя на игле так долго.
— Мне можно.
— Похоже, ты так ничего и не понял.
— Чего не понял? — все еще искал во рту свой язык Петропаша.
— Что ты обычный.
— Нет, я избранный.
— Вот-вот. Оттого вид у тебя несчастный.
— Я тащу свой крест.
— Иисусом себя возомнил.
— Ты же не тащишь, мне кажется, ты за него держишься, ухватился и держишься, а ангел должен вести, охранять, оберегать.
— Хорош уже меня вербовать, — все еще не мог привыкнуть к своему языку Петропаша.
— Не надоело тюрьму охранять?
— Ты про крепость? Так уже давно не тюрьма.
— Да? А что теперь?
— Крепость-музей.
— Тюрьма для артефактов. Крепостных много?
— Хватает. А у тебя, Столп? — вспомнил Петропаша еще одно прозвище Сани.
— Столпотворение.
— Рад за тебя. А чего в Москву не переберешься?
— Орлам и звездам ангелы не нужны. Сам-то как? счастлив?
— Сейчас или вообще?
— А какая разница? Счастье — это оргазм души. Человеку хочется еще и еще, но ведь невозможно оргазмировать постоянно. Вот и не требуй от жизни того же самого, тем более от людей, которые рядом. Наслаждайся моментом.