МОСКВА: Данечка, давай тему сменим, а то мне от этого язвления уже тошно (((
Аш голова заболела, да (((Есть что-нибудь от головы?
НЬЮ-ЙОРК: Не вижу препятствий! Конечно, давай сменим.
Да, море!
Эх, Москва, Москва, всё б тебе кого-нибудь «приткнуть» да пристроить.
МОСКВА: Приглашаешь? Или только обещаешь?
НЬЮ-ЙОРК: Как Врач рекомендую.
Пошел с банкирами разговоры разговаривать.
МОСКВА: Какое? Красное, черное, желтое, белое?
НЬЮ-ЙОРК: Теплое.
В помощь толстеющим:
Несчастные люди едят достаточно много, регулярно и перекусывают при любой выдающейся возможности, некоторые из них даже теряют вес в обществе, потому как перестают улыбаться.
Чтобы поправиться, выбирай колоритных мужиков, в следующих характеристиках: молочный коктейль вместо обезжиренного молока, авокадо вместо огурцов, виноград вместо яблока и сдобную булку вместо черного хлеба.
МОСКВА: О, да!!!! Авокадо вместо огурца. Я не согласна.
НЬЮ-ЙОРК: И так, всё, что вы хотели узнать, но боялись спросить:
Жена № 1. Сын, 13 лет.
Жена № 2. Дочь, 7 лет.
График производства и посещений:
пн. — пт.: 9.00–18.00 — работа.
пн. — ср.: 18.00–22.00–22.30. Дочь.
чт./пт.: 18.00–22.00–22.30. Сын.
/субб.: весь день. Сын.
Каникулы: осенние, зимние, весенние, часть летних. Сын.
МОСКВА: Ожидала худшего))) так что буду спать сном младенца. Спасибо!!!
НЬЮ-ЙОРК: Спокойной ночи, Москва! Спи так, как тебе хочется!
12.00
Ему нравился традиционный уклад этой части города. Проходить в ворота Кремля можно было только пешком, кроме того, необходимо было снять головной убор. Проходя, ты становишься коронованным, будто надеваешь корону Кремля. Петропаша вспомнил, как пришлось взмахом крыльев сбить шапку с головы одного зарвавшегося француза, который хотел проехать в Кремль верхом на коне, треуголка императора треугольным колесом поскакала по площади, словно отвернутое колесо его фортуны. С того самого дня удача отвернулась от Наполеона.
Сегодня ветер был тоже не слабый, будто противление природы какой-то канцелярской суете, что царила на площади: лавки, ряды, павильоны, как много лет назад, когда здесь шла бойкая торговля. Но сегодня на столах только книги. «Книжная ярмарка» — прочел Петропаша на одном из плакатов. Замершие писатели что-то вещали тут и там, благодарные читатели ждали, когда те закончат, чтобы наконец получить автограф. Кто знал, что в начале июня будет так холодно, что даже паста будет застывать в ручке, а ручка в руке. Шарик будет царапать бумагу. Бумага рваться. Писатель переживать. Очередь по своей природе нервничать. Природа не человек, по глазам не прочтешь. Она всегда в профиль, и солнца, ока небесного, на небе не было. Зато ветер рвал и метал. Внезапно он подкинул одну из палаток, в воздух взлетели какие-то книги, словно стая белых голубей, сорвавшихся на брошенный кем-то хлеб. Этот порыв бумаги, людей и ветра Петропашу рассмешил. Одни романы писали, другие читали, третьи крутили, и именно благодаря последним жизнь двигалась, Земля вращалась, порывы сносили крыши. Еще некоторое время он наблюдал, как люди собирали бумагу и восстанавливали шатер. Потом взмахнул крыльями и, облетев площадь и Александровский сад, двинулся в сторону Арбата.