Она пьянела на глазах, что-то с этим надо было делать, иначе работа здесь грозила закончиться слишком быстро и глупо.
— Тебе правда интересно? Слушай дальше…
Её история была проста и не стоила даже короткого рассказа. После нашего с Мариком бегства она вышла замуж, будучи уже беременной, причём не от жениха. Некто Каганер подарил ей новую фамилию и удочерил родившуюся вскоре Марину. Недоучившись, она с первого курса ушла в декрет. Потом восстановилась. Молодая семья просуществовала недолго, муж-студент, не будь дураком, слинял (полагаю, не выдержав характера жены), ну вот, собственно, и всё.
— Чего ты катишь бочку на несчастного Каганера? — сказал я, то ли восстанавливая справедливость, то ли рассуждая вслух. — Биологический отец ребёнка слинял раньше твоего мужа. Небось, из гордости не сказала тогда ничего никому. Например, Радию. Он бы этого горе-папашу порезал на куски, зашил и в таком виде притащил в загс. Ребёнок-то чей был?
— Ничей. Меня изнасиловали, — ответила Вика спокойно и снова потянулась к водке.
Я отнял у неё бутылку:
— Подожди… Я не знал.
— Ну и не будем об этом, если не знал. Отдай.
— Уйду — отдам. Кто изнасиловал, ты запомнила? Лицо видела?
— Я же сказала, не хочу об этом говорить! — яростно выплеснула она.
— Ты же сильная деваха была, умела себя защитить. Что, я зря тебя тренировал?
— Я защищалась. Он был сильнее. Крупный, сильный самец. Ваши приёмчики — не против таких… Отдашь водку?
— Пока нет.
— И не надо, — махнула она рукой и пошла в гостиную. — У меня есть… у меня теперь всё есть…
«Всё» — это бар в гостиной, исполненный в виде глобуса. В дверце торчал ключ, забытый за ненадобностью, детей-то в квартире не водилось. Я широким шагом опередил её, закрыл бар, а ключ демонстративно положил в нагрудный карман жилета.
— Сделай паузу, милая. Всего пара вопросов.
— Взломаю дверцу, — предупредила она, ожесточённо озираясь. — Где-то у папы были инструменты… Блин, в кладовке, наверное… — Она двинулась прочь, пересекая широкие пространства квартиры. По пути подобрала со стола пачку сигарет и нервно закурила.
Пьяная женщина — это всегда противно, даже молодая. Но прошлая жизнь приучила меня работать с любыми, что под мухой, что под дозой.
— Найдёшь ломик, приходи, я здесь подожду, — крикнул я ей в спину…
О том, что дядя Серёжа, то бишь я, мог бы поделиться своей историей, её не колыхало: ни одного встречного вопроса! Зачем имитировал смерть, где прятался, что с Мариком… Наверное, отсутствие вопросов — не очень здоровый симптом. Но, по крайней мере, удобно для дела.