Я буквально просверлил Аниция глазами, но не торопился с ответом. Помимо меня в просторной палатке собрались Тирн, Рут, Аниций и Лукор, мое ближайшее окружение. Последние двое появились в совете уже в лагере. Их же двоих я выдернул из-за игрального стола. Аниций и Лукор коротали время за игрой в кости и пили местное вино. У Аниция заплетался язык, он не далеко ушел от Рута по части выпитого. Неудивительно, кувшин на игральном столе оказался наполовину пуст, еще несколько пустых кувшинов стояли под столом. Впрочем, ни Аниций с Лукором, ни выпивший Рут, ни даже Тирн, выдернутый из палатки, где он проводил время с городской шлюхой, знать не знали, что сегодня ночью состоится совет. В час, когда я собрал своих полководцев, перевалило за полночь, давно закончился ужин, был дан отбой, а на стены выступил ночной караул. Обвинять кого-то из них в том, что он явился на чрезвычайный совет поддатым или в непотребном виде, было глупо. Возможно, в чем-то Рут был прав, когда предлагал перенести совет на завтра, эти четверо протрезвеют и проснутся на утро с холодной головой. Однако время, которого до недавнего момента у нас было хоть отбавляй, теперь поджимало. Откладывать разговор до утра я не мог, пусть после многих бессонных ночей, проведенных в думах, выглядел я действительно паршиво. Все, что я мог сделать сейчас, – дать военачальникам успокоиться, чтобы они выслушали мои слова и поняли, что я хочу сделать на самом деле.
Я сидел на бревне, медленно водил подушечками указательного и большого пальцев друг о друга, когда ко мне подошел Рут. Гопломах положил свою мозолистую ладонь на мое плечо.
– Ты сделал все, что мог, мы в полной безопасности за этими стенами! Красс в Риме, Лукулл на восточной границе Апулии! Я знаю, что все эти дни тебя тревожит наша судьба, но сейчас нам не о чем беспокоиться, брат! Совет подождет до завтра, а твой сон нет. Лагерь – надежное место, я не вижу причин его покидать.
– Как бы я хотел ошибаться, но это не так! Продолжим, – сухо ответил я.
Все четверо переглянулись. Наконец, видя, что я не намерен переносить совет, гладиаторы насторожились.
– Мы готовы слушать, даже если ты будешь говорить до самого утра! – пожал плечами Аниций, смирившийся, что ему не удастся доиграть брошенную игру и допить незаконченный кувшин с вином.
– Спартак, что-то произошло? – Рут, знавший меня лучше всех, нахмурился, забеспокоился.
Я выразительно посмотрел на гопломаха, тот коротко кивнул в ответ. Хорошее настроение, с которым Рут зашел в мою палатку, мигом улетучилось. Показалось, гопломах разом протрезвел. Наконец, гладиаторы справились с собственным любопытством. Они разместились на бревнах, все как один сложили руки на коленях, приготовились слушать. Надо сказать, дни, что мы стояли лагерем в устье Ауфида, пошли моим бойцам впрок. На высушенных жестокой холодной зимой лицах вновь появился здоровый блеск, затянулись раны на теле, отступили болячки. Возможность сообщения с италиками и римскими купцами из Канн обеспечила нас провиантом в достаточном количестве, чтобы быть сытыми и вернуть утраченные за зиму силы. Все это радовало и объясняло негативный настрой Рута, Тирна и остальных.