Так они и жили вплоть до того дня, когда Володю убили. Что могла думать по этому поводу Яна, если в последние полтора года она нигде не бывала с Володей, не знала ничего о его делах? Вот если бы она, как прежде, постоянно находилась рядом с ним, тогда, может, и сумела бы заметить что-нибудь подозрительное, предостеречь или удержать от каких-то опасных шагов, как знать! А теперь… Теперь она ничего не может сказать даже себе, не только следователю!
А следователь интересовался Володиными друзьями, родственниками, увлечениями, особенно же работой. Володя в последнее время подрабатывал на выставке в Доме художника, там только что пропала очень редкая картина, принадлежащая богатой француженке Элизабет Ла-Пюрель, коллекция которой выставлялась в Москве. Володя сам рассказал об этом Яне. Он еще предупредил ее, что к нему вполне может нагрянуть милиция, так как все работники Дома художника теперь под подозрением — картина-то исчезла самым таинственным образом. Утром, как обычно, служащие выставки пришли на работу и, войдя в зал, обнаружили пропажу. В позолоченной раме великолепной картины под названием «Бэль», словно в насмешку, красовалось заляпанное разводами и брызгами масляной краски холщовое полотно, прилепленное широким скотчем в нескольких местах.
«А вдруг исчезновение этой картины каким-то образом связано со смертью Володи? — снова подумала Яна, ибо эта мысль уже не раз приходила ей в голову после разговора со следователем. — Нет! — тут же попыталась она запретить себе думать об этом. Володя не мог быть к этому причастен! Ведь он, как никто другой, относился к произведениям искусства с необычайным благоговением и трепетом!» Яна вообще не помнила ни одного случая, когда была бы причина сомневаться в его порядочности. И тут неожиданно пришла совсем другая мысль. А вдруг он оказался случайным свидетелем этой кражи и потом выдал себя похитителям? Ведь он вполне мог пригрозить разоблачением и потребовать возврата картины! Такое как раз в его духе! За это его и могли убить!
— Господи! — Яна шумно вздохнула, по ее щекам покатились слезы отчаяния.
Ну почему? Почему ей суждено в двадцать два года стать вдовой и, едва закончив институт, остаться с малолетним ребенком на руках? Почему Володю с его жизненным опытом угораздило так опрометчиво вляпаться в какую-то темную историю?! Почему, ввязываясь во что-то опасное, он не подумал о ней и о Машке?
«Стоп! — сказала себе Яна, устыдившись своей накрученной охватившим ее отчаянием вспышки. — Может, все было совсем иначе? Может, Володя никуда и не вляпался! Почему я вдруг так плохо подумала о нем? У меня что, есть какие-то доказательства на этот счет?»