А на экране наконец открылся вид с крыши многоэтажки. И тут же снова зазвучал голос парня:
— Ты посмотри только, как тут! Для меня вообще главное высота, потому что на высоте я себя чувствую абсолютно свободным.
И почти сразу, как только парень договорил, изображение как-то странно завалилось вниз, раздался дикий крик. Изображение дернулось и замерло. Экран был темным, как будто объектив чем-то закрыли. Приглушенно раздался женский крик, потом мужской голос. Судя по всему, это уже кричали и разговаривали люди, которые были внизу. И на чьих глазах руфер свалился в мусорный контейнер. Жека остановил запись.
— И все-таки непонятно, — задумчиво сказал Жека, — один он там был на крыше или нет. Сам упал или ему помогли?
— Парень был из руферской группы «Лазуны». — Соколовский достал блокнот и стал записывать. — С них и начнем.
Найти эту неформальную группу удалось довольно быстро. Знали ее в полиции хорошо — это была сущая головная боль участковых уполномоченных, с которых требовало начальство прекращения деятельности группы и ее разобщения. Самым общительным из группы оказался паренек по имени Филипп, хотя друзья звали его на американский манер Филом. Он уже знал о гибели Паршутина. На запись камеры друга он смотрел хмуро, только в самом конце буквально подскочил на стуле.
— Мужики, мужики, мужики, его сбросил кто-то!
— Ты уверен? — насторожилась Родионова.
— Да смотрите сами — он прям нырнул вниз, его в спину толкнул кто-то! Во дела!
Запись остановили. Оперативники смотрели на Фила, как тот хмурится, покусывает от напряжения губы.
— А девушку эту знаешь? — спросил Аверьянов.
— Это его жена, Каринка. Фамилию не помню. Сложная. Полгода назад поженились. Я на свадьбе был.
— А с кем еще Пашка тусовался кроме вас? — спросил Соколовский.
— Не знаю. Он, вообще-то, детдомовский был. Может, с кем-то оттуда.
Филиппа отпустили, и Родионова стала распределять обязанности.
— Соколовский и Аверьянов, вы в детдом, поговорите там, наведите справки… А я съезжу на квартиру к Паршутину.
Директора детского дома, миловидную женщину лет сорока с ямочками на щеках, звали Раиса Ивановна. Она встретила Соколовского и Аверьянова радушно. Она уже знала о гибели своего бывшего воспитанника и страшно горевала. Полицейских, которые к ней пришли, она первым делом повела показывать, как живут дети, в каких классах они учатся, какой спортзал, площадка во дворе, столовая.
— Как видите, детки не нуждаются, живут хорошо, в конкурсах участвуют, за «Динамо» болеют.
— Послушайте, — не выдержал Соколовский. — Мы не комиссия. Нам про Пашу Паршутина узнать надо.