— Ну и что у нас за игра? — громко с вызовом спросил он в пространство. — Прятки?!
Мягко зашелестели колеса, и из соседней темной комнаты выехал человек на инвалидном кресле. Игорь повернулся, узнав Игнатьева. Быстро же он поправился. Игнатьев тяжело поднялся, опираясь на палку. Видно, что стоять ему очень тяжело, но он все равно стоит.
— Никаких игр, — процедил сквозь зубы Игнатьев, глядя в глаза Соколовскому. — Мочить будем по-взрослому. Интересует?
— Аркадий Викторович — с иронией заметил Соколовский, — да вы в отличной форме.
— Ты даже не представляешь в какой, — снова сквозь зубы сказал Игнатьев.
Игнатьев все же оперся спиной о стену. Стоять ему было еще трудно, но Соколовского поразили упрямство и внутренняя сила, которые выражали его глаза. И Катька вся в него, подумал Игорь. То, что сейчас скажет Игнатьев, было предположить не сложно.
— Я собираюсь вернуть все, что у нас отняли. Мне нужен напарник, — еще слабым, но резким голосом сказал мужчина.
— Мы вряд ли сработаемся, — покачал головой Соколовский.
— Ты — худший вариант, это верно. Но цель у нас общая.
— Вы не понимаете, — твердо заявил Игорь. — Я хочу его посадить. По закону. Как мент преступника. Самого обычного преступника, и независимо от его положения в обществе.
Игнатьев с трудом выпрямился, встал прямо и, сильно хромая, подошел к Игорю. В его глазах промелькнула злая ирония.
— Его многие пытались посадить. Люди самого высокого уровня, но ни у кого из них не вышло. У тебя тоже не получится.
— Можем попробовать вместе, — предложил Соколовский.
— Мне это неинтересно, — качнул отрицательно головой Игнатьев.
— Тогда не договоримся, Аркадий Викторович, — вздохнул Соколовский. — Но я рад, что вы в форме.
Повернувшись, Игорь пошел к выходу. Игнатьев молчал, и охранники явно не знали, что делать.
— Парни, у меня доставка в одну сторону оплачена, или туда и обратно? — поинтересовался Соколовский. Не дождавшись ответа от охранников и тем более от Игнатьева, он кивнул. — Понял, слишком сложный вопрос.
Подъезжая на такси к тому перекрестку, возле которого люди Игнатьева затолкали его в машину, Соколовский уже издалека понял, что своего мотоцикла он там не найдет. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и потоптался, озираясь вокруг. Мотоцикла не было. Да, за это время, что он отсутствовал, мотоцикл можно было спокойно даже на руках откатить квартала на два отсюда.
— Вашу мать, — пробормотал Соколовский и, вернувшись на тротуар, пошел не спеша в сторону своего дома.
Подумать было о чем. Игнатьев поправляется, и кое-кому это не доставит радости, кое у кого будут большие проблемы, потому что он боец. И пока Игнатьев жив, он будет драться за свое насмерть. Для него нет границ и условностей. Хорошо все, что плохо твоему врагу. И то, что он считает своим, он заберет, чего бы это ему ни стоило. И это Игнатьев уже доказал.