— Понимаете, — подбирая слова, начал отвечать Сергеев, — Нина была настоящим ученым. Иногда она… применяла шоковую терапию. Нервная встряска или болевой шок способны вывести человека из болезненного состояния.
— То есть она их мучила?
— В самых тяжелых случаях это неизбежно. Когда другие средства не работали.
— Скажите, а есть какой-то механизм, включающий вторую личность?
— В девяти из десяти случаев причиной может служить опасность, угроза, испуг. Часто при подобных условиях другая личность выскакивает как защитная программа.
— Любопытно, — кивнул Соколовский, а потом спросил: — Скажите, а если человек одновременно любит двух женщин — это раздвоение личности?
— А он об этом знает? — тут же ответил встречным вопросом доктор.
— Еще как.
— Тогда это не раздвоение, а драма.
Соколовский, уставший и удрученный, сидел на лавке во дворе дома Кристины и смотрел, как она работает на гончарном круге. Несколько горшков сушилось и ждало своей очереди в печь для обжига. Тут же стояли и расписанные горшки. Девушка работала быстро и очень ловко, успевая ногами подкручивать колесо, с которым вместе вращался и гончарный круг.
— Наделали вы тут шуму, — с иронией покачала Кристина головой.
— Эксперимент провел, — неопределенно ответил Игорь, глядя на ловкие и неожиданно сильные руки девушки.
Шуму он наделал действительно много. Для начала он сломал машинку, с которой играл Коленька. Трудный был момент, особенно когда этот великовозрастный детина поднялся на ноги и навис над Игорем. Соколовский думал, что тот его сейчас расплющит как муху одним ударом кулака. Но Коленька повел себя так, как это и описывала Кристина. Это не была в полной мере детская истерика у взрослого человека. Это была смесь реакции ребенка и взрослого человека, у которого случилось большое горе.
Зрелище было не из приятных, тем более когда прибежала Татьяна и начала стыдить Соколовского. Но объяснять суть своего эксперимента он не стал, понимая, что ему просто не дадут его закончить. И уж тем более его не понял Борис, когда он кидал камешки в его поплавок на реке. Тот смотрел на полицейского как на помешанного, но в драку не кинулся.
Как на больного смотрел на Игоря и кузнец, когда оперативник плеснул из ведра воду на заготовку, вытащенную из огня и готовую для работы. И тот толстый парень, что нес дрова и все боялся их уронить. Никакой агрессии, только плохо скрываемое снисхождение, безграничное терпение к чужаку, который почудит и уедет. Наверное, навсегда. Игорь смотрел на руки Кристины, которые так ловко обращались с глиной, вот она смяла кусок мокрой глины, шлепнула его в центр гончарного круга и стала придавать форму. Сильные руки у девочки, подумал Соколовский, и тут ему стало страшно. Такая красивая девочка, ангелочек просто, улыбчивая молодая учительница, которая учит детей прекрасному, и руки…