. И вот тут следствие, месяц топтавшееся на месте, со всеми своими чрезвычайными полномочиями, в ожидании неведомо чего, начинает действовать молниеносно.
Уже на следующий день сыщики, по явной наводке, заявляются на квартиру поэта Томаса Кида, друга Марло, тоже связанного (правда, самым краешком) со «Школой ночи». Ищут, вроде бы, черновики и образцы почерка «Тамерлана»; ничего похожего, естественно, не находят (Кид — хороший поэт, и доведись ему сочинять такого рода подрывнуху, он написал бы не в пример качественнее), но, перебрав по листику все его бумаги, с торжеством обнаруживают среди них «атеистические и богохульные» записи. Богохульника тут же волокут в тюрьму и начинают допрашивать «с применением»; тот, чуя что дело совсем уже дрянь, от тех смертоносных черновиков пытается отпереться и (возможно, по подсказке допрашивающих) переводит стрелки на Марло, с которым они ту квартиру снимали раньше на паях, когда «работали над совместными литературными проектами»…
Показания Кида и его переписка с лордом Пакерингом (литработник, после того, как «разобрались-выпустили», столкнулся при трудоустройстве с проблемой «у-нас-зря-не-сажают», ну и добивался от Тайного совета чего-то вроде официальной реабилитации), разумеется, сохранились[24]. Видно, что следствие очень интересуют атеизм Марло и вообще «Школа ночи», но куда примечательнее, что его совершенно не интересуют «Тамерлан» и «Dutch church libel»! То есть следствие с чрезвычайными полномочиями трижды за месяц резко поменяло направление: сперва искали организаторов массовых беспорядков (и ничего не нашли), потом искали одного конкретного автора подрывного памфлета (и опять не нашли) — и вот теперь, вместо всего этого, полностью переключились на частные записки, случайно (якобы…) найденные по ходу следственных действий… Понятно, что раз уж тот атеист попался в бредень в качестве попутного улова — выпускать его обратно как-то глупо; но почему, однако, им занимаются не плюс к идущему уже расследованию, а вместо оного?
А ведь «Dutch church libel» после этого вообще исчезла из всех документов, будто отыграв предназначенную ей эпизодическую роль (погромы, кстати, тоже сразу сошли на нет), а «Тамерлан», прицельно уронивший тот самый камешек, что вызвал лавину, похоронившую в итоге Марло, так и остался ненайденным (а те 100 крон награды — большущие деньги! — невыплаченными). Кто это был — в точности неизвестно по сию пору; впрочем, наиболее детально изучивший этот вопрос Чарльз Николл (2002) весьма убедительно указывает пальцем на одного из людей Эссекса — некого Ричарда Чолмли: тот баловался стихосложением (без особых успехов), имел опыт похожих провокаций