— Я бы лучше взял деньгами!
— Ты так говоришь, будто одно мешает другому… Ладно, хи-хи — убрали, слушай сюда. Работа — на Контору. С Континента едет папистский курьер, с письмами и золотишком. Он будет под колпаком у конторских — те поджидают здешних папистов, кто с ним выйдет на связь. После этого курьера надо убрать — «случайное убийство, чистая уголовщина без никакой политики». Время обшарить жмурика у тебя будет; письма — конторским, золотишко — тебе… ну, со мной в пополаме, само собой. В Дептфорде работать прежде доводилось?
Сцена 10
Через цветущий утренний сад (эх, «Веселый месяц май»…), окруженный живой изгородью, к затейливой архитектуры дому шагает четверка джентльменов в нарядных плащах и при шпагах («cape et d'ИрИе», ага) — Марло, Поули, Фрайзер и Скерес. Ракурс — Тарантино, разумеется.
Бегущая строка: «Пансион Элеоноры Булл, Дептфорд; 30 мая 1593 года» Во всех предыдущих случаях буквы надписи желтые, а сейчас — багровые…
Церемонно раскланявшись со встречающей их на пороге хозяйкой, визитеры занимают отведенный им апартамент (посреди комнаты — стол с двумя лавками, у стены — кровать под покрывалом); плащи и шпаги (а также кинжалы) вешают на вбитые в стену колышки; Марло и Фрайзер со Скересом рассаживаются вокруг стола, где приготовлено уже угощение — две большие оплетенные бутыли вина и кой-какая закуска, а Поули выходит за дверь и через небольшое время возвращается с добычей: доска и фишки для триктрака, и большие песочные часы.
(Часы эти, сразу водруженные на край стола, будут оставаться там на протяжении всей этой, весьма длинной, сцены: показываемый, раз за разом, крупным планом переворот часов как бы разрезает день на временнЫе отрезки; при этом, когда часы оказываются в кадре, саундтрек полностью замещается стуком метронома — едва слышным в начале, и всё более громким при каждом последующем перевороте.)
Четверка чего-то ждет. Сперва возникает впечатление, что они просто убивают время (в ожидании сигнала?) — гуляют по саду, бесцельно слоняются по пансиону (это — большое двухэтажное здание с непростой планировкой), или сидят у себя в номере, валяясь на койке или небрежно играя в триктрак, — но затем внимательный зритель понимает, что всё не так просто. Когда «праздно слоняющиеся» в третий уже раз «по ошибке» попадают в чужие номера, становится ясно, что они очень интересуются — кто у них в соседях; при этом свой номер они неукоснительно держат на запоре, открывают только на условный стук (длинный — три коротких), а вне номера перемещаются только парами-тройками — явно подстраховывая друг дружку.