– В таком случае присмотришь за детьми, – ответила Мэри. – Нам точно так же не хочется вести их в крематорий, как и тебе не хочется туда идти. Роберт уже давно отдалился от Элинор, а для Томаса она совсем чужая, но на прощальный банкет мы их возьмем, чтобы помянуть бабушку в менее унылой обстановке.
– Ну конечно, я только рада вам помочь, – сказала Кеттл, уже измышляя планы страшной мести за то, что ее заставили смириться с большей обузой, чем та, которой она старалась избежать.
Как только Мэри привезла сыновей к бабушке, Кеттл начала обрабатывать Роберта:
– Вот лично я никогда не прощу твою другую бабушку за то, что она лишила вас очаровательной усадьбы во Франции. Ты, наверное, очень жалеешь, что вы больше не ездите туда на летние каникулы. Вот где был ваш настоящий дом, а не это лондонское жилье. Вдобавок там было гораздо приятнее, все-таки не в городе, а на природе.
Роберт, отчего-то расстроившись больше, чем предполагала Кеттл, обиженно спросил:
– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи?
– Я просто вам сочувствую, – ответила Кеттл.
Роберт вышел из кухни в гостиную и уселся там в одиночестве. Он возненавидел Кеттл, которая заставила его думать, что «Сен-Назер» по справедливости должен принадлежать им. Он больше не плакал от тоски по усадьбе, но хорошо помнил каждый ее уголок. И пусть ее отобрали, воспоминания у него никто не отнимет. Роберт закрыл глаза, вспоминая, как однажды поздним вечером они с папой возвращались домой через Бабочковый лес. Дул сильный ветер, сметал треск сучьев и птичьи пересвисты, разнося их среди шуршащих сосен. Из леса они вышли, когда уже совсем стемнело, но еще можно было различить бледные побеги винограда, змеившиеся по вспаханной земле, и Роберт впервые увидел высверк падающей звезды, перечеркнувший край черного-пречерного неба.
Кеттл права, усадьба была роднее лондонского жилья. Для него она была первым родным домом, единственным и неповторимым, а в воспоминаниях – еще прекраснее. Роберту не хотелось туда возвращаться, не хотелось, чтобы усадьбу вернули, потому что тогда он наверняка в ней разочаруется.
Роберт заплакал, но тут Кеттл торопливо привела Томаса в гостиную.
– Ампаро вам с Томасом подыскала кино. Вот как перестанешь дуться, можете посмотреть. Она говорит, что ее внуки от этого фильма без ума.
Томас с коробкой DVD подбежал к Роберту:
– Бобби, тут про ковер-самолет!
Роберта рассердила несправедливость обвинения – он вовсе не дулся, – но фильм все-таки хотелось посмотреть.
– Нам не разрешают смотреть кино по утрам, – заявил он.
– В таком случае скажешь отцу, что вы играли в скрэббл или занимались чем-нибудь высокоинтеллектуальным, он не рассердится, – посоветовала Кеттл.