– Зачем? – Лютик вмешался очень вовремя. Еще немного – и я просто стукнула бы эту медичку-героиню чем-нибудь увесистым.
– Это же основы целительства! Силу прокачивают, чтобы…
– Зачем прокачивать силу – я и без тебя знаю, – огрызнулся Лютик. – А вот на кой ляд нам так напрягаться ради паршивого Буздюка? Оно мне – что?
Березка захлопала ресницами. Надо отдать ей должное – очень красивыми. Я отлично знала человек пять, которые сходили по ней с ума. Но на факультете самоубийц таких не водилось.
– Это, – кивая в сторону кровати, разъяснила наша березовая, – наш руководитель. И мы обязаны поставить его на ноги.
– Чушь, – отрезал Эвин.
– Ты можешь заниматься, чем пожелаешь, но мы в этом не участвуем, – подвел итоги Лерг.
Березка еще раз похлопала ресницами. Закатила глаза. Заломила руки. Горестно вздохнула. Пустила слезинку из правого глаза.
И, осознав, что на ребят это не действует, возопила, как баньши:
– Ёлка!!!
Я уселась в кресло и принялась разглядывать ногти. М-да. Какие-то они у меня хрупкие стали последнее время. Надо бы кремния в ткани добавить.
Не дождавшись ответа, Березка подошла вплотную ко мне и постаралась поглядеть в глаза. Не вышло. Но стон получился очень натуральным.
– Ёлка, прекрати эту комедию!
– Какую комедию? – удивилась я.
– Ты что – не слышала, что они сказали?!
– Ребята? Слышала. И что?
– Ты хочешь сказать, что ты – согласна?!
– С чем?
– Оставить человека совсем одного, больного, без помощи, без…
– А вот передергивать не надо, – осадила я подругу. – Во-первых, он не один. К его услугам вся дворцовая челядь. Пусть сидят и следят. Им за это деньги платят. Зарплата называется. Во-вторых, он не болен. Так, слегка покусан, отравлен и ушиблен.
– А этого – мало?
– На такого Буздюка – мало. И потом, это боевой маг. По крайней мере, во дворце он числится именно так. Мог бы и защищаться от доримолисов. А расхлебывать последствия его халатности и некомпетентности я не стану. И в-третьих, он не остался без помощи. Ты сделала все, что могла. Предлагаю отправляться баиньки.
Березка на миг замолчала. А потом выдохнула, буквально впиваясь в меня глазами:
– Ёлка, а как в его комнате оказались доримолисы?
– У них и спроси, – парировала я.
– Матка уничтожена. А муравьев не допросишь, – печально протянул Эвин.
– Это – ваша работа?! – взвилась Березка.
Мы посмотрели на нее одинаково искренними и недоуменными глазами. Но строить из себя идиотов не стали. Как и сознаваться. Чистосердечное признание, как известно, смягчает вину, но увеличивает число полученных оплеух.
– Наша?
– Работа?
– Березка!