Вадиму было от чего взвыть и схватиться за голову. До осознания того, что вся их высокопатриотичная миссия прогрессоров может запросто лопнуть как мыльный пузырь в такой, с позволения сказать, занятной «системе координат», оставался буквально шаг. Ибо давлением, логикой, страшилками и историческими примерами эту броню убежденности проломить было невозможно. Николай парил в облаках между Богом и грешной русской землей, с не менее грешным народом, на ней существующим. И в глубине души считал ВСЕ свои принятые решения одобренными свыше! А если в итоге почему-то что-то у него «получалось не очень», значит на то и была воля Божья.
Вдобавок, с точки зрения личного «потенциала пугливости», Государь отличался способностью напрочь игнорировать любую опасность, едва лишь она отодвигалась непосредственно с порога его кабинета! Ведь «в будущем — все во власти Господа»…
Во время подготовки к выходу на Дальний Восток двух черноморских броненосцев наступил час, когда Вадик, в который раз столкнувшись с упертостью царя, запаниковал и почти «опустил руки». Но ощутив это женским чутьем, или поняв своим ясным и цепким умом, положение спасла сестра Николая. Его дорогая, обожаемая Оленька.
Оставшись после вечерних дебатов «на троих» с братом с глазу на глаз, она выдала ему: «Ники! Разве ты так и не понял до конца, что Миша и его друзья ниспосланы нам всем свыше, на помощь стране и народу? Всем русским людям. А не тебе лишь одному, исключительно? Веришь в это? Значит, ты должен с пониманием и уважением относиться к тому, что тебе через них подсказывает Всевышний. Или не об этом тебе говорил и преподобный отец Иоанн? Разве ты в его пастырском слове сомневаешься?
Нет? А раз так, то каждое их предложение или просьба, должны быть рассмотрены тобою, как направленные к общему благу и пользе! И в данном случае, с черноморцами, это тоже вовсе не «тактические мелочи». Идет война, брат. Я хоть и женщина, но понимаю, что победа дается только напряжением всех возможных сил. А, кроме того, на войне бывают ли мелочи? Вот и Миша, и те, кто пришли вместе с ним, все это очень хорошо знают. Так что причины их настойчивости мне вполне ясны.
Вспомни сейчас, как ты уверял всех нас, что «макаки не посмеют»? И итогом этой ТВОЕЙ уверенности стала наша уже вполне очевидная неподготовленность к схватке с ними. А уж не тебе ли было знать все про их коварство и вероломство? И вспомни, каким шоком для нас с тобой стал Мишин рассказ о том, чем бы закончилась, и к чему в итоге привела бы эта война, при естественном течении событий.