— На том транспортнике прилетел?
— Ага. — Обернувшись, Хартманн посмотрел на «Юнкерс».
— Сколько вас?
— Одиннадцать. Все пилоты-истребители. Лучшие на Западном фронте, — с явным удовольствием ответил обер-лейтенант.
— Понятно. Из наших кого видел? — докуривая папиросу спросил Нойманн.
— Только Леманна. Его к Роммелю перевели, так что он сейчас в Африканском корпусе Железные Кресты зарабатывает. У него восемь англичан на счету. А у тебя как? Сколько русских в землю вогнал? Из наших кого видел? Как тут с русскими женщинами, ласковые? — посыпал вопросами лейтенант, не замечая, как мрачнеет его знакомый.
— Сколько вогнал? Фриц, дружище, ты вообще что-нибудь знаешь о Восточном фронте? — с кривой улыбкой спросил гауптман.
— Да говорили, что эти дикари немного упрямы… — начал было Хартманн, как его перебил Альберт Нойманн:
— Упрямы? Дикари?! Боже мой, Фриц! Что вообще ты знаешь о Восточном фронте?
— Но Геббельс говорил…
— Забудь ты, что он говорил! Все это ложь! Я знаю! Из всей эскадры уцелел я один! И то только потому, что был в борделе! Знаешь, почему погибло так много? Да потому, что эти «дикари» при налете бьют не по стоянкам самолетов, а по жилым постройкам, уничтожая сперва кадровый летный состав, — сверкая глазами, все громче и громче говорил Нойманн.
— Черт возьми, Альберт, я не знал. — Лейтенант только сейчас обнаружил седые волоски на висках друга.
— Нас тут уничтожают. Помнишь Кёлера?
— Марка? Помню.
— Его сбили, он смог посадить машину на живот, но русские снова зашли на него и сожгли прямо в машине. Ты слышал о Суворове? Русском асе?
— Конечно! О нем все знают. Говорят, он сбил больше сорока наших. Это правда?
— Пятьдесят один, мой дорогой друг Фриц. Уже пятьдесят один.
Ломая спички, гауптман попытался прикурить. Щелкнув кремнем, лейтенант поднес к кончику его папиросы огонек зажигалки. Нервно вдыхая дым, Нойманн продолжил монотонно рассказывать, перепрыгивая по мере повествования с одного на другое:
— Они звери. Представляешь, как звери. Как появился этот Суворов на нашем фронте несколько недель назад, так мы за неделю потеряли больше двухсот самолетов, еще через неделю потери дошли до пятисот. Дальние аэродромы они бомбят, используя свои истребители-штурмовики ночью, а ближние практически уничтожены. В бою с ними нет никаких шансов, и хотя их обычно бывает не больше шести-восьми, а нас несколько десятков, они нас бьют! Ты представляешь, Фриц, бьют! Причем большинство таких встреч заканчивается одинаково. Несколько костров на земле, все, что осталось от наших пилотов, и удаляющиеся русские. Целые. За все время мы сбили всего троих, а сами потеряли больше ВОСЬМИДЕСЯТИ! Как только появился у русских этот полк охотников на новейших истребителях, наше господство пошатнулось. А эти проклятые Та-3 лишили нас тылового обеспечения. Они охотятся за нашими поездами, машинами. Мы бросаем крупные истребительные части на прикрытие наших транспортных магистралей, так они перешли на ночные полеты. Мы несем потери, Фриц. Каждый день не меньше пяти-шести самолетов. Каждый день! Про паровозы, за которыми они охотятся, я вообще молчу. Вагоны есть, а таскать их нечем. В войсках уже начинает проявляться дефицит. И знаешь, кто все это придумал? Кто создал этот полк охотников? Кто изобрел все это?