— Убрать колодки! — привычно скомандовал я и захлопнул фонарь. В кабине было тепло — как ни старались конструкторы из бюро Лавочкина, но этот недостаток преодолеть не смогли, виня во всем КБ моторостроения. Мол, из-за них такая температура в кабине, мотор греет. Но сейчас еще ничего, посмотрим, что летом будет.
Вылетели вслепую, но и я не рассчитывал встретиться с немцами. Понятное дело, работать над территорией противника нам было запрещено, как и приближаться к ней, так что будем летать над своей. Набрав высоту, мы на подлете к переднему краю — определили по небольшой деревеньке — повернули влево и пошли параллельно фронту, километрах в двадцати от него. Через пару минут вдали показалась стайка птиц, летевших слишком правильно.
— Чиж, на одиннадцать часов наблюдаю группу самолетов. Идем ближе, посмотрим, кто это.
При приближении самолеты были опознаны. Соседи на Ар-2 в количестве неполной эскадрильи — семи штук.
— Выше на два от бомбардировщиков вижу группу «худых»! — сообщил ведомый.
Нас немцы, похоже, пока не видели. Во-первых, мы подходили со стороны солнца, а во-вторых, находились выше их на полкилометра. Идеальная позиция для атаки.
— Усиль наблюдение, — велел я Степану. Может, и нас вот так рассматривают, готовясь к атаке.
— Все чисто, — ответил мне через несколько секунд он. Проверив, я убедился в его правоте — больше немцев, кроме этой шестерки, поблизости не было.
— Понял. Немцы атаковали наших, идем на помощь. Работаем «клубком», потом в паре. Понял?
— Да, понял.
Услышав как подрагивает голос ведомого, сказал успокаивающе:
— Не волнуйся, просто действуй, как на тренировках, понял?
— Да, — уже бодрее отозвался Степка.
— Вот и хорошо. Атака! — крикнул я, бросая «Лавочкин» в пике.
Немцы сделали ошибку, атаковав бомбардировщиков не лесенкой, парами по очереди, что было не только выгодно, но и правильно, а разобщённо. Одна пара разбилась по одному, ещё две оторвались друг от друга. Короче, такой удачи я просто не ждал. Противник представлял из себя просто идеальную цель для атаки.
Атакующий отбившийся от строя одинокий бомбардировщик с дымящимся левым мотором «мессер» взорвался огненными брызгами от попаданий усовершенствованных снарядов. В ста метрах от меня еще один «худой» лишился крыла и закувыркался вниз. Молодец, Степка, поздравляю с первым сбитым.
Прорычав что-то невразумительное, я после выхода из пике с нижней позиции атаковал еще одну пару немцев.
— Степка, бей их!
По-хорошему, нам следовало не ввязываясь в бой уйти, чтобы не засвечивать технику и прибытие новой части. Про Ла-5 немцы, конечно, знали — войсковые испытания проходили и бои были. Насколько мне известно — Архипов говорил — один из самолётов даже был сбит над территорией противника, но остальные машины при отходе расстреляли его, успев поджечь. Так что и силуэт, и некоторые характеристики истребителя фрицы знали, но вот все… Поэтому была одна возможность. Не утаить, нет — более чем уверен, гитлеровцы уже вопят о нас на всех волнах — а дать понять, что с нами лучше не связываться. То есть нам с Микояном требовалось уничтожить все шесть «мессеров», и, главное, не сразу — пусть местное командование Люфтваффе послушает вопли убиваемых летчиков. Я знал, к какому эффекту это приведет: сбитые немецкие летчики — после того, как меня ранили — рассказывали, как упал дух, когда услышали вопли группы охотников подполковника Шредера. Мне хотелось создать тут такой же эффект, чтобы они даже думать не смели нападать на одиночные или небольшие группы «Лавочкиных».