Это был для нее трудный шаг, но единственный правильный. Кречмар не успел обратить внимание на сырость воздуха, на то, что птицы еще не поют. Было только одно – свирепое, восхитительное наслаждение, после которого он сразу уснул и спал до полудня – до настоящего полудня. Когда он проснулся, Магда выругала его за героический переход из окна в окно, еще пуще рассердилась, увидя его грустную улыбку, и ударила его по щеке.
Днем он сидел в гостиной и вспоминал, какое это было счастье утром, и гадал, через сколько дней оно повторится. Вдруг он явственно услышал, как кто-то коротко откашлялся, – это не могла быть Магда – она была в саду. «Кто тут?» – спросил он. Никто не ответил. «Опять галлюцинация», – тревожно подумал Кречмар и вдруг понял, что именно так его тревожило ночью, – да-да, вот эти странные звуки, которые он иногда слышит, шорох, дыхание, легкие шаги.
«Скажи, Магда, – обратился он к ней, когда она вернулась, – тут никого не бывает в доме, кроме Эмилии? Ты уверена?» – «Дурак», – заметила она лаконично.
Но однажды осознанная мысль уже больше не давала ему покоя. Он помрачнел, сидел весь день на одном месте, прислушиваясь. Горна это забавляло чрезвычайно, и, несмотря на то что Магда умоляла его быть осторожным, он настолько мало стеснялся, что раз, например, сидя в двух саженях от Кречмара, очень искусно стал по-птичьи посвистывать, и Магда принуждена была Кречмару объяснить, что птичка села на подоконник и поет. «Прогони ее», – хмуро сказал Кречмар. «Кыш, кыш», – произнесла Магда, прикладывая ладони к выпученным губам Горна.
«Знаешь что? – через несколько дней сказал Кречмар. – Мне бы хотелось как-нибудь покалякать с этой Эмилией».
«Лишнее, – ответила Магда. – Она абсолютная дура и страшно боится тебя».
Минуты две Кречмар о чем-то напряженно думал.
«Не может быть», – проговорил он тихо и раздельно.
«Что, Бруно, не может быть?»
«Ах, пустые мысли, – ответил он угрюмо, – пустые мысли».
«Вот что, Магда, – проговорил он минуту спустя, – я ужасно оброс, вели парикмахеру прийти из деревни».
«Лишнее, – сказала Магда. – Тебе очень идет борода».
Кречмару показалось, что кто-то, не Магда, а как бы около Магды, гнусаво усмехнулся.
Макс принял его у себя в конторе. «Вряд ли вы помните меня, – сказал Зегелькранц. – Я встречал вас лет восемь тому назад у Бруно, у Кречмара. Скажите, ради Бога, он здесь? Вы что-нибудь знаете о нем?»
«Под Цюрихом, – ответил Макс. – Я случайно знаю, у нас с ним общий банк. Совершенно ослеп, – больше мне ничего не известно».
«Вот именно! – вскричал Зегелькранц. – Совершенно ослеп. В некотором смысле это случилось через меня. Мы в прежние годы были с ним так близки, – Боже мой, мы сиживали, бывало, часами в кабачках, – как он любил живопись, как пламенно! А теперь – представьте себе, столкнулись мы с ним на маленькой станции, я думал, что он путешествует один, мне в голову не пришло…»