— Что ж, — сказал Ян, прищурившись, — тогда мы с удовольствием вас сопроводим… даркира (и этот выделил мой статус, словно то — последнее ругательство), сопроводим к вашему мужу! В Акменс!
Ага. Сейчас. Я уже собралась и вместе с вами выдвинулась. Уже на полпути в Акменс, спешу и падаю.
— Обязательно, — широко улыбнулась я, отступая, — но позже. Вик, взлетаем! — велела я своим.
И… началось что-то невообразимое.
Ян зарычал и дал клич. Надеюсь, не боевой. Я поднялась с помощью водяных петель наверх на балкон домика. Несколько вивернов обратились и взмыли вверх вслед за мной, остальных сковывали каменные хомуты, которые успели накинуть горные, прижимая к земле. Ян же стремительно приближался на растущей скале из-под земли. Пришлось поджимать губы и прыгать на ближайшего парящего виверна, водяные хлысты поддержали меня и не дали свалиться.
— Уходим! — велела я. — Ян, когда наиграешься, отпустишь моих воинов.
— Эли, не смей! — рычал горный, запуская на нас каменный хомут. — Иначе мне придется ловить тебя жестче.
Виверн увернулся от хомута и взлетел чуть выше.
— Стоять! — рявкнул воин, делая знак своим воинам. — Отпустите всех вивернов.
— Но, Ян… — начал было Олаф, но сбился.
Освобожденные виверны обернулись и зависли возле меня, окружая кольцом. Ян стоял прямо, больше не рыча, и внимательно смотрел на меня.
— Эли… — начал он спокойным, уверенным голосом, отчего мне стало совсем не по себе, — ты уходила от меня дважды, и я понимаю твои причины, хоть и не одобряю твоих решений.
У меня все внутри до боли сжалось. Этот его спокойный тон меня пугал больше, чем его рыки.
— Сейчас же, — продолжил воин, — веских причин у тебя нет. И если ты снова уйдешь, на этот раз я догонять не стану.
Внутри все оборвалось.
Он сейчас что делает? Отказывается от меня?
К горлу подступил ком, а глаза защипало от слез.
Нет веских причин? То есть сидеть у него на цепи — мое сокровенное желание? Бросить собственную даркирию на самотек, нарушить все данные мною слова и обещания… чтобы быть рядом с ним?
Я запретила себе плакать, а предательское желание упасть в объятия горному жестоко задавила в зародыше.
Вскинув голову, я уверенно заявила:
— Никогда не просила тебя, воин, догонять меня.
Я видела, как горный словно окаменел, видела, как потухли его болотные глаза, видела, как его челюсти сжались и он кивнул… и развернулся спиной… и велел своим воинам собираться домой….
— Улетаем… — прохрипела я вивернам, находясь в оцепенении…
Сначала были онемение и ни одной мысли, потом память прокручивала картинку, как Ян отворачивается, вновь и вновь…. И боль холодными щупальцами сдавливала внутренности все сильнее… было тяжело дышать, было нестерпимо больно….