Драй дернулся, как от пощечины.
— Ты должна была мне сказать! Я бы ни за что не взял бы тебя с собой в поместье! Я бы не позволил тебе ввязываться во все это, — он сжал кулаки от гнева.
— Именно поэтому я тебе ничего и не сказала. Я могу помочь в битве с серыми. У меня за спиной не одно полное обращение, а ты бы запер меня в четырех стенах!
— Боги, женщина, да ты же чуть не погибла! Ты подвергала опасности не только свою жизнь, но и жизнь нашего будущего ребенка! Я чуть с ума не сошел, когда увидел, что она сделала с тобой!
— Остынь, Драй, — я видела, как он зол. В таком состоянии он себя не контролирует.
— Я бы разорвал эту тварь на месте, если бы бета не оттащил ее! — Франко сел на край кровати и закрыл лицо руками. Его трясло. Превозмогая боль, я придвинулась ближе к нему.
— Все хорошо, я же выжила. Мне нужно пару дней чтобы…
— Ты не выйдешь из этой комнаты, — да что же это такое. Я что, грудной ребенок?
— Франциско, ты забываешься…
— Нет, это ты забываешься! Ты по прежнему моя бета и я не дам тебе по своей воле идти на смерть! Или ты торопишься к своему драгоценному Диего?!
Звук пощечины повис в воздухе. Боль от раны была ничем, по сравнению с тем, что я почувствовала, услышав эти слова.
— Покинь мою спальню, — внешнее спокойствие очень дорого мне стоило. Ничего не ответив, Драй поднялся с кровати и вышел, громко хлопнув дверью напоследок. Обида накрыла меня с головой, и я зарыдала. Слезы капали на одеяло и застилали глаза. Как он мог мне такое сказать? Это было так низко, что я не верила в то, что услышала. Рыдания душили меня, не давая дышать. Я так не плакала с того дня, как погиб Рик. Я была уверена, что больше не пророню ни слезинки. А тем более из-за Драйя. Но судьба приготовила мне крутой поворот, и соленые капельки снова текли по моим щекам.
Через несколько часов истерики я уже не чувствовала ничего. Разочарование огненной волной выжгло все внутри меня. Осталось лишь желание показать, что Соня Летмен все еще чего-то стоит. Я клянусь, что не успокоюсь до тех пор, пока будет биться мое сердце. Я не стану стоять в стороне и смотреть, как гибнут те, кого я люблю.
Стиснув зубы, я все-таки встала с кровати. Рана на боку была перебинтована. Я аккуратно сняла повязку и увидела, что на месте укуса остался лишь шрам. Но почему же мне тогда так больно?
Плевать на боль. Бывало и хуже. Опираясь рукой о стену, я кое-как доползла до душа. Теплая вода всегда быстро приводила меня в чувство. Вот и теперь я поняла, что жизнь не так плоха. Даже обида, нанесенная мне альфой, постепенно выветривалась из моей бедовой головы. Но уверенность в том, что я могу драться, прочно засела в моем сознании. Приведя себя в порядок, я натянула самую удобную одежду, которая только была у меня и спустилась вниз. В кухне я застала только Сьюзан, которая абсолютно флегматично потягивала кофе.