Петр выслушал приговор, сильно тряхнул цепями, в которые был закован, и зал огласился их зловещим звоном.
Председатель суда, подполковник с увядшим лицом, сказал что-то своим коллегам и вышел из зала.
По побледневшему лицу Анастаса Велева, отца Петра, покатились слезы. Он порывался сказать сыну что-то, но так и не смог.
— Отец, не надо слез!
— Что ж ты, Петр, жизнь свою за флаг отдаешь! — через силу проговорил бай Анастас, сжав сыну плечо.
Тот молча потупился. Затем поднял голову — глаза его, казалось, стали еще больше и темнее.
3
С полковой гауптвахты Петра отправили в одиночную камеру городской тюрьмы. Мрак, плесень и мокрая, раскисшая земля. На прогулку его выводили под конвоем и в тяжелых кандалах, как смертника.
Осенью его перевели в старозагорскую тюрьму и бросили в одиночную камеру. Через какое-то время в соседние камеры посадили переведенных из Сливена и Ямбола товарищей. Как-то ночью караул вздумал рассадить их по карцерам, но те не подчинились. Начальник караула и надзиратели ворвались в камеры и начали избивать заключенных палками, плетьми и цепями. Петр понял, что происходит, и, схватив свои башмаки на деревянной подошве, стал колотить в дверь камеры. Проснулись заключенные и в других камерах. Вся тюрьма огласилась криками и стуком.
Караульные ворвались в камеру Петра. Начальник караула схватил винтовку и приставил штык к его груди.
— Ты чего стучишь? Или хочешь, чтобы я сейчас же отправил тебя на тот свет?..
Петр выпустил конец прикованной к ноге цепи и схватил ствол винтовки.
— Я протестую против тюремных порядков! — ответил он. — Протестую против провокации, которую вы нам готовите!..
Караульные и надзиратели набросились на Петра, повалили его на землю, начали избивать ногами и в конце концов уволокли в карцер.
В первые ночи своего пребывания в тюрьме Петр почти не смыкал глаз: все ждал, что его поведут на расстрел. И как только слышал шаги караульных, вставал… Так прошло несколько дней, а потом и недель. У него начали шататься зубы. Клочьями выпадали волосы. К концу первого месяца нервы начали отказывать, теперь он предпочитал смерть этому бесконечному ожиданию. Но палачи не спешили — по настоянию полиции они решили выждать. Полицейские утверждали, что Велев действовал в полку не один, и надеялись, что им удастся раскрыть все подполье. Вот тогда-то он им и понадобился бы.
А Петр постепенно перестал бояться ночных шагов в коридорах. Не то чтобы привык — к этому привыкнуть невозможно, но притерпелся.
В один на этих дней Петру предложили написать прошение на имя царя с просьбой заменить ему смертный приговор пожизненным заключением.