На санаторий мы нагрянули в сумерках. По шоссе, вдоль которого выстроились аккуратные, разбросанные среди сосен виллы, двигались отдельные фигурки гуляющих. Охрана этих вилл и лесхоза не оказала сопротивления. Мы действовали быстро, и никто из них не знал, сколько нас, партизан.
Мы отвели арестованных в одну из вилл. Там же собрались все отдыхающие и рабочие строительного участка. Мы занялись переноской захваченного оружия, продуктов и одежды в тайник, а Петра Велева уговорили выступить перед людьми.
— Я не гожусь для этого, но если нет никого другого, так и быть — выступлю, — проворчал он уходя.
Петр действительно не любил выступать: он предпочитал словам дело.
В полночь мы ушли из санатория. Путь предстоял долгий, а мы валились с ног от усталости. В тайник пришлось перетаскать по нескольку тяжелых мешков, да и в дорогу мы нагрузились так, что из-за рюкзаков нас едва было видно.
Юркий и ловкий Петр повел нас по известным только ему одному тропам. В дороге он не дал нам ни разу отдохнуть.
— До рассвета нам нужно обойти Пещеру. Только тогда мы будем в сравнительной безопасности.
Спускаться по крутому склону, когда ты порядком нагружен, истинное мучение: ломота в пояснице, дрожь в ногах…
На рассвете мы пересекли шоссе между Раделово и Пещерой и выбрались из молодого дубняка. Перед нами раскинулось Брацигово, повеяло запахом сохнущих табачных листьев. Мы быстро перешли через табачные плантации и свернули в кусты между железнодорожной линией и шоссе, ведущим из Пещеры на станцию Кричим. Город остался позади нас на расстоянии получаса пути.
— Здесь гораздо безопаснее! — решил Петр. — Полицейские станут искать нас в лесу. Им и в голову не придет, что мы у них под самым носом.
Около девяти часов со стороны станции Кричим донесся гул моторов грузовиков пловдивской моторизованной полиции. Пока они не проехали мимо, мы лежали затаив дыхание. В первом грузовике в ярких лучах солнца блестели каски. Нам казалось, что сейчас машины остановятся, полицейские спрыгнут с них и нацелят на нас свои автоматы. Редкий кустарник казался чересчур ненадежным укрытием, вокруг же голая местность — поля и поля. Но Петр Велев оказался прав: мы находились под носом у полицейских, и они даже не подумали, что мы можем скрываться здесь.
Мы пытались заснуть и не могли. Но не из-за опасной близости к врагу — нас мучил нестерпимый зуд. Вот напасть! В этих местах в полдень паслись козы — от них, видимо, остались блохи. Кожа на руках, шее, на ногах покраснела, появилась сыпь, которую нельзя было чесать: сразу же выступала кровь. Это походило на разновидность крапивницы. А день, как назло, выдался солнечный, и чем теплее становилось, тем больше нас мучил проклятый аллергический зуд.