Главными виновниками всех этих происков были и остаются до сих пор сенуситы. Силою нашего оружия, их духовный глава был вынужден перенести местопребывание своего братства миль на тысячу дальше от Туата, в Шимедру, в области Тибести. И вот тогда возникла мысль, — из скромности я говорю в безличной форме, — проследить и установить характер и размеры пропаганды этих смутьянов, пользуясь для этого их излюбленными путями: Ратом, Темассинином, долиной Аджемора и Ин-Салой. Как видишь, то был, — по крайней мере, начиная от Темассинина, — тот же маршрут, по которому следовал в 1864 году Жерар Ролфс.
В то время я уже пользовался некоторою известностью благодаря двум моим удачным экспедициям — в Агэдес и Бильму, — и слыл среди офицеров арабских бюро знатоком сенуситского вопроса. Меня попросили взяться за это дело.
Я указал тогда, что было бы хорошо убить сразу двух зайцев и заглянуть по дороге в Северный Хоггар, чтобы убедиться — продолжают ли ахитаренские туареги поддерживать с сенуситами такие же дружественные отношения, как и тогда, когда они столковались насчет нападения на Флятерса. Мою мысль признали правильной. Изменение первоначально начертанного мною плана заключалось в следующем: по прибытии в Игеляшем, в шестистах километрах 37 к югу от Темассинина, я должен был, вместо того чтобы идти прямо в Туат по дороге, ведущей из Рата в Ин-Салу, между горными массивами Муйдира и Хоггара, направиться на юго-запад и добраться до Ших-Салы. Оттуда я должен был подняться к северу, по направлению к Ин-Сале, по дороге из Судана в Агадес. Это составляло в общем около восьмисот лишних километров, но зато давало возможность установить самое тщательное наблюдение за путями, по которым пробирались в Туат наши враги — сенуситы из Тибести и туареги из Хоггара.
По дороге — у каждого исследователя есть своя собственная маленькая страсть — я был бы, конечно, не прочь обследовать геологическое строение Эгерейского плоскогорья, о котором Дюверье и другие авторы выражаются с приводящей в отчаяние краткостью[20].
Все было готово для моего отъезда из Варглы. «Все» означает, другими словами, — очень немного. Три мехари: один — мой, другой — моего приятеля Бу-Джемы (преданного мне сына пустыни, ездившего со мной в Аир и служившего мне не столько проводником в стране, которую я знаю, сколько машиной для нагрузки и разгрузки верблюдов), — и, наконец, третий дромадер, нагруженный съестными припасами и мехами с питьевой водой, очень, впрочем, небольшими, так как благодаря моим стараниям, остановки, где находились колодцы, были намечены довольно точно.