С минуту они молчали. Над домом поднимался синий дым. В молчании Кориолана не было ни тени упрека.
— Мне надо уйти, — сказал он наконец. — Надо лошадям корму дать. Хозяин не любит, когда опаздывают.
— А добр он к тебе, этот мистер Тотл? — спросила Аннабель.
— Да, — сказал Кориолан.
И он тише прибавил, глядя в сторону виллы:
— Когда я не опаздываю.
— А если ты опаздываешь? — настаивала несчастная.
Негр молчал.
В ту же секунду в серой тьме раздался в глубине сада громкий и сухой голос:
— Булл! Булл!
Кориолан задрожал.
— Булл! Булл! Скажите мне, пожалуйста, куда девался этот болван Булл!
— Здесь, масса, здесь! — кричал негр дрожащим голосом.
— Булл? — спросила Аннабель.
— Это — я, — быстро сказал негр. — Мне переменили имя.
— А! — прошептала она, — ему — тоже!
— Булл! Булл! Да где же ты, скотина?
— Здесь, масса, здесь.
— Если госпожа еще будет здесь через полчаса, когда я кончу…
— Ступай, — сказала она, — я подожду.
Он убежал. Как только силуэт его исчез в тени виллы, она выпустила ветви ежевики и тоже пустилась бежать по дороге.
Была уже ночь, когда она вернулась к своему мужу. В кухне у стола сидел Гуинетт и читал. Сара собирала на стол.
— А, вот и вы! — сказала она, когда Аннабель вошла.
Молодая женщина ничего не ответила. Она взяла стул и села в уголку, около огня.
— А горох? — продолжала Сара. — Ведь вы еще не вылущили его?
Аннабель продолжала молчать.
— Вы, может быть, объясните почему? — раздался недовольный голос Сары.
В очаге зажглось маленькое полено, побелело и покраснело. Аннабель не сводила с него глаз.
Гуинетт положил книгу на стол и спросил своим важным, прекрасным голосом:
— Что случилось, дорогая Сара? Что у вас там?
— Случилось то, — сказала она, — что мадам, — и она указала на Аннабель, — еще один раз не сделала того, что ей следовало сделать. Мадам очень нравится садиться за стол перед дымящимся блюдом. Но сварить его — это другое дело.
— Успокойтесь, дорогая Сара, успокойтесь, — сказал Гуинетт. — Анна, несомненно, первая жалеет об этом… Не правда ли, дорогая Анна?
Аннабель взяла кочергу в руки и принялась разбивать маленькие гранатовые угли.
— Пусть она вылущит горох, — сухо сказала Сара. — Что касается меня, то я пальцем не пошевельну. И во всяком случае мы будем обедать сегодня не ранее восьми часов вечера.
— Мы будем обедать, когда поспеет обед, — со спокойной покорностью сказал Гуинетт. — Анна должна быть достаточно наказана мыслью, что она причина этого опоздания. Настаивать на большем, дорогая Сара, было бы немилосердно. Передайте ей миску, пусть она кончит то, что начала.