Подобный храм в соседней области — «Белое диво» — знаменит как памятник на всю Европу! А с этим спорят вечно и не понимают. А почему?..
Потому что теперь мы знаем: мастер-восстановитель в тысяча триста шестьдесят восьмом году был — дурак. Он не подумал, он перепутал всю каменную резьбу! И получилось — «диво» второго сорта… На нем — рельефы искаженные, как карикатуры, на нем цветы чудовищные, каких на храмах не бывает…
Я вошел в улицу и пошел в этой знакомой тьме, в запахе листьев и вскопанной за заборами земли, мимо бледно мелькающих окон низких домов. Я шел, как под сводами деревьев, по этой тихой улице со странным названием — еще двадцатых годов — Социальный порядок, и какие-то девочки изредка попадались навстречу (должно быть, с танцев), белели, шевелились их платья, постукивали в ногу, прямо по-солдатски, только позвонче, их каблуки, и слышно мне было:
— Он говорит: «Да-а?» Я говорю: «Да-а?!»
«Не нужен мне берег турецкий! — уже я пел как марш себе под нос — И Африка мне не нужна…»
А потом я убавил шаг, и песня моя увяла.
Может, я устарел?.. Не знаю. Может, я просто глуп? Вот я живу единственный в городе нашего с вами детства из всех мальчишек бывших — кто не погиб, — с кем я когда-то учился в школе. Иногда кто-нибудь приезжает в отпуск летом, мы стоим на углу, вспоминаем… О чем?
Я действительно постарел. Я стал мешковатым, лейтенантик (я ведь вижу себя чужими глазами). Но я и был мешковатым! Меня даже в классе называли «жирный парень Джо». А теперь уже лысина заметна, и на мятом лацкане пиджака институтский значок, которых никто не носит, разве что первые два-три года или, наоборот, старички, у которых не получилось ничего…
Ну, это просто я кончил заочно, я поздно кончил, успокойтесь — я уже снял, снял я значок. Потому что все на свете закономерно: вы — доценты, а я… А я совсем другое.
Я иду по улице и гляжу, хотя не надо вовсе туда глядеть, так как это дом Витьки Зелюкова.
Давным-давно, еще когда родился Витька, отец его — плотник нашего ОКСа — сделал на радостях модельную сапожную колодку по его мерке. Она была размером с указательный палец мужской руки…
А я, докторский сын, рассматривал ее, когда приходил к Витьке, который был моим другом. Он, как отец его, много умел, а я не умел… Должно быть, с этих пор я опасаюсь, я боюсь вещей.
Давно нет отца Витьки, давно убили Витьку, а колодка размером с палец все стоит у них на комоде, на салфетке. Сорок лет…
Я подхожу к реке, это я слышу — отсюда громче музыка из центра, из Дома культуры на том берегу. Здесь тоже мостик есть через Инежку, которая отнюдь не Волга.