…Отец всего только капитан первого ранга, но уже представлен на адмирала. Значит, почти адмиральская дочь…
…Живет на канале Грибоедова. Принять к сведению!..
…А фамилия у нее самая простая — Попова. Даже как-то не вяжется с ней…
«Вот и Театральная!» — вдруг вспомнила Светлана и подала ему руку в лайковой перчатке. Прозвучало это у нее так: «До свидания!» — не больше.
Ипатов покраснел: бабушка совсем вылетела у него из головы. Он невольно обернулся на бабушкин дом и быстро отыскал взглядом на втором этаже окно, привычно выделявшееся среди других тусклым электрическим светом. Комната находилась с северной стороны, в ней всегда было темно, и потому бабушка целый день не выключала свою единственную двадцатипятисвечовую лампочку.
«Бабушки в это время обычно нет дома», — сказал он первое, что пришло на ум.
«А вы знали это, — в глазах Светланы загорелись насмешливые огоньки, — и все равно пошли?»
«Она будет минут через сорок-пятьдесят, — продолжал фантазировать он. — Она по утрам сидит в библиотеке».
«Она библиотекарь?» — полюбопытствовала Светлана.
«Нет, просто много читает, — неожиданно для себя сказал правду Ипатов. Читала бабушка действительно много, и не только на русском языке. — Так что у меня еще есть время». В конце концов, одной ложью больше, одной меньше, какая разница?
Светлана энергично тряхнула бронзовыми завитками:
«Тогда потопали дальше!» — и первой сошла на мостовую.
Ипатов легонько, почти одними кончиками пальцев, взял девушку за локоть и — весь собранный — повел через дорогу.
Около Кировского театра, где в ожидании трамваев и автобусов стоял народ, Ипатов поймал на себе внимательные взгляды — изучающие и уважительные. Впрочем, такие взгляды провожали его с того самого момента, как они пошли вместе. И хотя он понимал, что этим обязан прежде всего своей поразительно прекрасной спутнице, в его ликующей и все же робеющей душе что-то сдвинулось и поднялось на две-три ступеньки выше. Во всяком случае, когда они проходили мимо толпящихся у театра людей, он вдруг взглянул на себя их глазами, не отказываясь, однако, от легкой, как пух, иронии: «Она необыкновенно хороша, но и парень что надо! Высокий, стройный, с умным, одухотворенным лицом. Славная парочка, ничего не скажешь!»
Но едва он так подумал, как тут же упал с неба на землю. У огромной тумбы, со всех сторон оклеенной афишами, Светлана задержала шаг и прочла вслух:
«Татьяна». Балет А. Крейна… Что-то новенькое. Любопытно…»
Ипатов сжался. Ему бы сейчас пригласить ее с ходу в театр, а он стоял, помалкивал. Нет, на широкий жест его явно не хватало. Всю свою стипендию, до копейки, он отдавал матери и каждый день брал у нее только на дорогу, изредка еще — на пирожки.