* * *
Администратор боев приветливо улыбался подошедшему, уже принявшему душ и переодевшемуся Лео. Вот только руки, отсчитывающие пачки купюр, дрожали. И в глазах его плескался ужас.
Видя это, юноша не стал ничего говорить. Молча грузил деньги в черный ученический ранец. Горячо пожал холодную от страха руку не посмевшему отказать в рукопожатии администратору.
– Многовато впечатлений для одного дня, Василий, – не отпуская руки, сказал юноша. – Снотворное хорошо помогает забыться. Напиться, уколоться и забыться, как пел один древний российский бард, – не совсем в тему пошутил Лео, впрочем, продолжая смотреть прямо в глаза застывшему, как кролик перед удавом, потеющему от страха человечку. – Поспи, Вася. Поспи, и все забудется.
Юноша отпустил руку администратора и, не прощаясь, ушел из ангара.
* * *
Лабертовский и Стариков были немногословны. Первый передал деньги второму, и тот уехал в окружении своей охраны на бронированном флаере с двумя чемоданами: одним собственным, другим выигранным.
Утром полиция обводила тела восьми охранников и хозяина на асфальте перед особняком Старикова. Лабертовский был найден застрелившимся в рабочем кабинете своего собственного дома.
Василий Шнырев эту ночь тоже не пережил: наркотики, алкоголь и снотворное – плохое сочетание, вредное для организма. Смертельно вредное. Просто сдали нервы у человека. Всего лишь нервы… и гипноз тут совершенно ни при чем. Наверное. К делу его все равно не пришьешь.
* * *
Следующим утром в маленьком летнем кафе на набережной сидели за одним столиком двое парней примерно одного возраста. Один был в кадетской форме с нашивками выпускного курса, другой в светлой летней рубашке, такого же цвета летних брюках и мокасинах. Пили сок и смотрели на воду.
– Ты намекнул утром, что разговор не телефонный, – обратился один к другому, впрочем, не отводя взгляда от поверхности воды.
– Я все сделал, Паша, – тихо ответил второй. – Как ты и просил.
– Что просил? – удивился юноша в кадетской форме, названный Пашей, поворачиваясь к соседу.
– Убил его. «Заставил страдать, мучиться, вырвал ему глаза… нет, один глаз, чтобы он до конца видел, а потом задушил эту падаль его же собственными кишками!» – слово в слово процитировал тот.
– Ты… достал Касселя? – слегка дрогнувшим голосом спросил Паша.
– И его. И Лабертовского, – подтвердил второй юноша, отпивая из своего стакана сок фейхоа.
– Но как?..
– Как ты и сказал. Буквально. Слово в слово. И мне за это еще дали пятьдесят тысяч, – поднял юноша рюкзак, стоявший у ноги, и поставил его к ноге Паши. – Отдай их Настьке на лечение и вообще… Как она?