Сам вестибюль был пуст, и на долю секунды Августа посетила глупая надежда, что никто не пришел, что ему не придется этого делать – хотя бы сегодня. Но потом он услышал шаркающие шаги и приглушенные голоса тех, кто ждал в зрительном зале, как и было указано.
Август крепче сжал ремень скрипичного футляра.
Ани с Джексоном плавным движением растеклись в стороны, а он поплыл вперед и остановился перед изображением женщины на полу. Женщина была сделана из стекла: сотни, если не тысячи, стеклянных квадратиков, нечто большее, чем сумма частей. Он вспомнил нужное слово. Мозаика. Это называется мозаика.
– Левая сторона – чисто.
Мозаичная женщина раскинула руки и запрокинула голову, а музыка золотыми искрами лилась с ее губ.
– Правая сторона – чисто.
Август опустился на колени и провел пальцами по керамическим плиткам на краю мозаики, фиолетовым и синим, создающим ночь вокруг женщины, на секунду задержался на единственной золотой ноте. Женщина была сиреной.
Он читал про сирен, или, точнее, про них читала Ильза. Августа всегда больше интересовала реальность, чем мифы, – реальность, существование, шаткий миг между шепотом и взрывом, – а вот его сестра питала слабость к сказкам и легендам. Именно она рассказала ему про женщин, обитающих в море. Ради их прекрасных и опасных голосов моряки заводили свои корабли на скалы.
«Споет он и душу твою украдет…»
– Ждем твоей команды, – сказала стоящая рядом с ним Ани.
Пальцы Августа расстались с прохладными стеклянными квадратиками. Он выпрямился и повернулся к дверям, ведущим в Симфонический зал. Скрипка давила на плечо, каждый шаг порождал слабое гудение струн, слышимое, похоже, лишь ему одному.
Август остановился перед дверью и коснулся комма.
– Численность?
В динамике раздался голос Филлипса:
– Судя по камере, около сорока.
УАвгуста сжалось сердце. За шесть месяцев он стал осознавать вероятности и понимал, что шансы наткнуться на красное высоки, знал, в чем суть и ради чего он здесь.
Для этого – напомнил себе Август – он и существует.
VII
Наверное, когда-то Симфонический зал производил неизгладимое впечатление, но время – Феномен, войны за территорию и возникновение Линии – его не пощадило. Взгляд Августа скользнул по залу, по лишенному медной отделки потолку, по голым, ободранным стенам и рядам без кресел прежде, чем неизбежно остановиться на людях, сгрудившихся в центре. Сорок три человека – мужчины, женщины и дети – пересекли Линию в поисках убежища и безопасности; в их широко распахнутых глазах отражались нехватка сна и избыток ужаса. Они выглядели потрепанными: некогда добротная одежда износилась, а под кожей стали отчетливо проступать кости. Трудно было поверить, что этих же людей Август видел на улицах и в метро Северного города, что они позволяли себе притворяться, что Феномен никогда не случался, они много лет презирали Южный город, покупая себе безопасность, а не сражаясь за нее, те, кто закрыл глаза и заткнул уши, предпочитая платить десятину Келлуму Харкеру.