– Опять ты со своими странными вопросами, – они задумались. – Я извлек семь жизней. Можно сказать, что день удался?
– Только если они действительно заслуживали смерти.
Соро чуть нахмурились.
– Конечно, да.
Ни сомнений, ни колебаний. И, глядя на отражение Соро в стальной двери, Август задумался: есть ли связь между тем, из-за чего они появились, и такой решимостью? Как и все сунаи, они рождены трагедией, но если Августа породило массовое убийство, то катастрофа, вызвавшая к жизни Соро, оказалась более… добровольной.
Через месяц после того как Северный город поглотил хаос, группа, называвшая себя КЛС – Корпорацией Людской Силы, – нашла тайный склад оружия и решила взорвать тоннели метро, где обитало множество монстров.
А поскольку убивать корсаи непросто – тени легко рассеять, но трудно уничтожить, – люди постарались заманить в тоннели максимум малахаи, использовав себя в качестве живца. Они преуспели – если к самоубийственной миссии вообще допустимо применять данное определение. Изрядное число монстров погибло, и с ними двадцать девять человек, часть метро тоннелей Северного города рухнула, а восстал из руин лишь один – тот, кто называл себя Соро, и за ним тянулся тонкий, трепещущий след классической музыки наподобие той, что звучала в метро при Харкере.
Лифт остановился на двенадцатом этаже, Соро вышли и оглянулись, пока двери не успели закрыться.
– А у тебя?
Август недоуменно заморгал.
– Что у меня?
– У тебя день удался?
Август подумал о мужчине, вымаливающем жизнь, о маленькой девочке, цеплявшейся за мать.
– Ты прав, – сказали Соро, когда двери лифта закрылись. – Вопрос и вправду странный.
К тому моменту, когда Август добрался до крыши Компаунда, ему требовался глоток свежего воздуха.
Это не было физическим ощущением, как голод или дурнота, но воспринималось точно так же и гнало его на крышу Компаунда.
Отсюда открывался вид на весь город.
Сюда оказалось сложно попасть, поскольку ни через лифт, ни с главной лестницы выходов не имелось, но в прошлом году Август обнаружил люк в электрощитовой. И теперь он оказался на свежем воздухе. Солнце уже коснулось горизонта и испустило медленный, дрожащий выдох.
Здесь, наверху, он мог дышать.
Здесь, наверху, он остался один.
Здесь он наконец-то мог позволить себе распасться на части.
Именно так оно ощущалось – медленным разворачиванием: вначале поза, затем лицо, потом каждый сантиметр тела, окаменевшего от необходимости держать себя в руках под тяжестью внимательных взглядов.
«Соберись», – проворчал Лео у него в голове.
Август задавил голос брата и двинулся вперед, пока носки его ботинок не поравнялись с краем крыши. В полете с двадцати двух этажей не было бы ничего, кроме бетона внизу. Боль была бы мимолетной.