Я побежал, и мне показалось, что Смит тоже допускает возможность, дотоле невероятную и, право же, представлявшуюся мне немыслимой, — того, что среди нас уже не впервые находится нечто невидимое.
Я мчался сломя голову в конец коридора, полагая, что при своем приличном весе смогу сокрушить все, что попадется на пути. Но никаких препятствий не было.
Подбежав к площадке лестницы, которая вела в фойе сорока этажами ниже, я остановился и, задыхаясь, прислушался.
Пока я бежал, вдогонку мне летели отрывистые команды Смита:
— Вы, Бартон, сюда! Следите за всеми дверьми. Если какая-нибудь откроется, бросайтесь к ней. Капитан, наблюдайте за лифтами. Не пускайте в них никого из постояльцев.
Я стоял, сжав кулаки, весь обратившись в слух.
Мягкие шаги стихли. Ни один лифт не двигался, и, кроме возбужденного гомона в коридоре, я ничего не слышал. И тут мне подумалось, насколько все это нелепо. Мы стали жертвой какого-то надувательства, фокуса, имевшего целью удалить нас из номера.
Едва утвердившись в этой мысли, я повернулся и побежал назад по коридору.
— Смит! — крикнул я. — Это уловка! Кому-то следовало остаться в комнате.
— Не волнуйтесь. — Смит стоял на страже. — Я оставался здесь, а дверь в комнату Бартона заперта на ключ.
Мы никого не нашли и ничего не услышали. Тень пришла и ушла.
Вконец сбитые с толку, мы вновь собрались в гостиной и заняли свои места за столом. Смит торжественно положил перед Бартоном старинный пистолет, серебряную пулю и карту.
— Вы забыли их. Я прихватил их безопасности ради.
Мы обменялись взглядами, потом Джон Хэнесси сказал:
— Мне кажется, господа, что нам следует обсудить случившееся.
Все молча согласились с председательствующим. Капитан Инглс со свойственной ему живостью сказал:
— Свидетельствую здесь и сейчас, без всяких колебаний, что в тот миг, когда я издал восклицание, моего плеча коснулось нечто осязаемое. В комнате тогда находилось что-то или кто-то, чего мы не могли видеть. Мы все знаем, что дверь, которая была закрыта, когда началось совещание, оказалась открытой; мы все знаем, что двери смежных комнат тоже были закрыты. И я думаю, что прав, — он огляделся, — утверждая, что все мы слышали звук мягких шагов в коридоре снаружи.
Вдруг он умолк, уставившись на какие-то бумаги, лежащие на столе перед ним. Его молчание было до того неожиданным, а выражение лица таким странным, что Бартон, подавшись вперед, проворчал:
— Что случилось? Что вы там увидели?
Капитан Инглс оглядел лица сидевших за столом, и я увидел в его руке листок бумаги.
— Всего лишь вот это… Я прочту вслух, что тут написано: «ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».