— Прости меня, — выдохнул он, сквозь зубы, прижимая ее сильнее. Видя краем глаза, что где-то вдали, далеко-далеко в другой вселенной, войска Совета все ближе подходят к стенам Файрела, тесня зомби.
К нему и Ангелине никто не приближался. Полог Тьмы надежно скрывал их обоих. Каждый, кто подошел бы достаточно близко, должен был рассыпаться в прах.
— Ваше темнейшество, надо уходить, — тихо проговорил над ухом Глейн и положил руку ему на плечо.
С сочувствием.
Рейв дернулся, сбрасывая кисть с яростью. Сдерживая себя, чтобы не убить наглеца на месте.
«Он всего лишь хочет как лучше. Он всего лишь думает, что Ангелина мертва…»
— Пошел прочь, — рявкнул некромант, глубоко вздохнув. Безуспешно пытаясь успокоиться.
Аспер Глейн благоразумно отошел на пару шагов, не беспокоя больше повелителя. С герцогом Тренвиром он уже покончил.
Рейву некогда было думать о том, почему престолохранитель так подставился под удар и кто теперь возглавляет атаку на Файрел. Не хотел он думать и о том, что будет дальше и с каким врагом ему предстоит сражаться.
Ему впервые в жизни было плевать.
Он провел рукой по серебристо-стальным волосам, которые словно потускнели. Коснулся рукой окровавленной груди и не услышал больше биения женского сердца.
— Ангелина, — проговорил он, не узнавая собственного охрипшего голоса. — Прости меня, Ангелина. Прости, что не сказал, когда было время. Я тоже люблю тебя, малышка…
Он закрыл глаза с одним-единственным желанием — больше никогда их не открывать. Каждую секунду внутри него что-то сгорало, превращаясь в пепел.
— Ну так бы и сразу, — раздался вдруг слабый голос, и некромант не поверил своим ушам.
Он задержал дыхание, боясь пошевелиться. Боясь открыть глаза. А когда наконец сделал это, увидел напротив светлое лицо с еле уловимым оттенком румянца. И улыбку, которую он не думал больше увидеть.
— Ангелина, — выдохнул он, прижимая ее к себе, зарываясь пальцами в волосах, снова вдыхая ее сладкий дурманящий запах. Настоящий, живой. — Ангелина…
У него не было слов, чтобы выразить переполнявшие его чувства — радость, удивление, неверие, восторг, эйфорию, снова неверие.
И любовь.
Он целовал ее лицо, глаза, щеки, уголки смеющихся губ. Снова прижимал к себе, боясь, что она вновь может исчезнуть.
А она улыбалась и отвечала на его поцелуи.
— Ну что ты, — проговорила она наконец, беря его лицо в свои маленькие ладошки. — Перестань, я живая. Не знаю, что ты сделал, некромант, но, похоже, ты умеешь управлять не только смертью, но и жизнью.
А потом она вдруг нахмурилась и быстро оттянула поврежденный корсет, заглядывая под него.