Между тем, царила созерцательная тишина. Правда, Лекс мог созерцать лишь мою голову, остальное скрывали пена и вода. Но, может, у него и воображение неплохо работало. Но самое интересное, выглядел он тотально спокойным. Я едва не ляпнула «Ты ко мне присоседился, чтобы теперь просто молчать?», но, боюсь, он бы мог расценить это как намек к прямым действиям.
Но Лекс и сам вдруг нарушил тишину. Я бы не удивилась неприличным намекам и заигрываниям или пафосному «Давай поговорим о нас», но он не оправдал моих ожиданий:
— Марин, вот смысл ты мучаешься, лучше сразу откажись от вылета.
— Я уже сказала тебе свое мнение на этот счет и повторять не собираюсь, — парировала я невозмутимо, но в душе начало неуклонно подниматься раздражение.
— И толку тебе от этого упрямства? — Лекс со вздохом покачал головой.
— А тебе нужно, чтобы я во всем с тобой соглашалась? — не удержалась от ехидства я.
Он мрачно усмехнулся:
— Боюсь, я умру от старости раньше, чем этого дождусь, — и уже серьезно добавил: — Ну вот зачем тебе сдался этот вылет? Чтобы лишний раз меня позлить?
— Извини, если нанесу тебе душевную травму, но мир вообще-то не вращается вокруг тебя, единственного и неповторимого, — сорвалась я. — И раз я что-то делаю, то это имеет значение. Этот вылет для меня крайне важен!
— И чем же? — скептически приподнял брови Лекс. — Возможностью остаться в университете? Твое будущее и так полностью обеспечено, так что по меньшей мере глупо рисковать своей жизнью ради учебы. Пойми, я ведь о тебе забочусь.
— Да-да, я заметила. У меня уже скоро нервный тик будет от этой твоей заботы. Лекс, отстань ты от меня, а. И так своими выходками в последнее время уничтожил все мое к тебе уважение и хорошее отношение, — устало ответила я. — Вот ты весь такой умный и все просчитывающий, и неужели сам не понимаешь, что только сильнее меня отталкиваешь? Хотя, видимо, тебе тупо все равно, раз важна только постель.
— Это для меня далеко не главное, — хоть и ответил он спокойно, но желваки на лице выдавали охватившую злость. — Я думал, ты понимаешь.
— Угу, а ты сам себя в последнее время понимаешь? — с вызовом смотрела на него я. — А узнаешь? Лично я не узнаю. Видимо, раньше ты просто маскировался под уравновешенного и заботливого, а теперь открыл свое истинное лицо.
— Ну вот зачем все усложнять? — он раздражался все сильнее. — Есть я, есть ты, есть определенные чувства между нами, которые мы оба признаем. Так смысл всех этих представлений и ссор?
Очень хотелось в ответ его послать далеко и надолго, но я все же пояснила: