– Не понимаю... И что с Симоном? Он не реагирует, как бы я его не тряс.
– К нам заехал Странник, и теперь у нас нет третьего этажа. А Симон – мертв, – зачем то, с упреком сказал Ред. Будто его отец, мог бы что изменить.
– Вот мать же-ж, перемать. Думал приснилось. Это все Странник натворил? – бурчал Лоуренс, дергая низ и без того мятой рубахи.
– Ты вообще многое пропустил, – заметил Редрик. – Разрушения – его работа, но Симон умер сам.
– Что, прям так, взял сам и умер? – нервно переспросил отец.
– Поверь, пап, эта ночь была самой странной и страшной из всех… – Ред начал снова дрожать. Лоуренс подошел и приобнял сына за плечи, успокаивая.
– Но она прошла, все будет в порядке.
– Хорошо бы, – буркнул Редрик, глядя себе под ноги.
– А где этот чурбак с ушами? – оглядываясь спросил Лоуренс, меняя тему.
– Я не видел его.
– Он в софе, – сказала Валенсия.
– Как в софе? – тупо переспросили они в один голос.
Ред глянул на диванчик в углу комнаты. Седельная подушка была раздута и шевелилась. Лоуренс бросился на кухню и схватил нож. Подбежав к дивану, он сделал большой разрез и, словно фокусник кролика, вытащил за уши отхаркивающего вату гремлина.
Лавочник поставил Гизмо на пол. Тот согнулся и откашлял кусок набивки. Хоть тела у гремлинов и маленькие, но головы, а соответственно и рты, у них просто огромные. Выхарканный ком набивочной ваты был размером с пол буханки хлеба.
– Такая теснота, даже для меня перебор, – кашлял, отплевываясь гремлин.
Парень отметил что багровый кардиган, оттеняет не пойми каким образом, появившуюся бледность, на чешуе бурого гремлина. Откашлявшись, Гизмо оглядел Реда с отцом. Увидев застывший на их лицах вопрос, он стал тараторить:
– Он просто ввалился. Я ему кричу “Куда, земляк?”, а он мне: “Чего орешь, недомерок, люди спят.” Ну я и сказал какие люди спят с его мамашей. Потом смотрю, а он в белом весь, глаза черные, как уголь, – он показал на свою одежду, а затем выпучил глаза. – Я уже зажмурился – молю предков, о местечке рядом с ними. Но слышу – говорит, мол мне повезло, что он перекусил по дороге. Открываю глаза – вижу только потолок. Понимаю, что лежу, не на диване, а в нем, – гремлин потыкал в софу. – А он уже склонился надо мной, говорит, мол на потом меня оставит, и накрыл сверху половиной подушки. Чувствую, что ткань будто снова срастается – жуть, – он отдышался. – Страшно. Дышать нечем. Но меня спасла магия предков…
– Ты магией владеешь, что ли? – перебил его Лоуренс.