Когда они вышли из самолета и поздоровались с зимовщиками, Струмилин сказал:
– Чувствуешь, какой разреженный здесь воздух?
Павел ответил:
– Я чувствую, что здесь прекрасный воздух.
– Правильно. Только он очень разреженный. Но это ерунда. Ты сейчас этого не почувствуешь. Ты это почувствуешь позже, через двадцать пять лет и семь месяцев.
Богачев засмеялся. Струмилин подтолкнул его и сказал:
– Пойдем в балок к начальнику станции. Я вас познакомлю. Он прекрасный парень, молодой, вроде тебя. И доктор здесь тоже совсем молодой. Тут весь состав зимовки комсомольский. Пошли.
Жизнь на Северном полюсе шла своим чередом: океанологи запускали свои приборы в воду, синоптики выпускали зонды, на кухне готовился обед; монотонно и спокойно трудился мотор, дающий электричество, лаяли псы старожилы зимовки, проведшие здесь два года.
– Как на суше, – сказал Павел.
– Здесь три километра глубина, – усмехнулся Струмилин.
Богачев вдруг остановился и снял ушанку. Он стоял нахмурившись, молча и торжественно. Струмилин пошел потихоньку: он понял парня и решил уйти вперед.
"Я на Северном полюсе", – думал Богачев. Все в нем ликовало радостью огромного свершения.
Он засмеялся и надел шапку.
"Сбылись мечты идиота. Кажется, это из Ильфа и Петрова. Черт, я на полюсе! Если бы отец… – Павел одернул себя. – Пожалуй, не надо мне думать о том, что я на полюсе. В конце концов это не моя заслуга. Это то же, что сейчас туристу съездить в Берлин. Он может съездить в Берлин сейчас, потому что многие не вернулись оттуда в сорок пятом, в апреле и в мае…"
Небо над Павлом было поразительно и прозрачно. Такое небо бывает в Подмосковье после первого грибного дождя в самом начале мая, когда все вдруг станет до того чистым и светлым, что и на душе становится как-то по-особому радостно и только тогда понимаешь – вот она, весна! Пришла, с ливнем, с грозой, которая очищает все окрест, пришла с теплом и с цветеньем, с тишиной вечеров и несказанной яростью рассветов, когда мир безмолвствует, а птицы возвещают солнце…
"Надо пойти и послать Жене радиограмму с полюса, – решил Павел. – Это будет ей приятно. Я напишу ей, что здесь все как в Москве, только почему-то нет трамваев".
Богачев быстро пошел к тому балку, в который только что зашел Струмилин. Он приоткрыл дверь и громко сказал:
– Здравствуйте, товарищи!
Струмилин приложил палец к губам и попросил:
– Тише…
Богачев сразу же приподнялся на цыпочки: ему показалось, что он разбудил кого-то.
– Простите, – сказал он шепотом.
– Ничего, – ответил человек, сидевший у стола, – говорите нормально. "Наука-9"