— Под каким? — с явной симпатией устремляет на него зелёные очи очаровательная пловчиха.
— Ну… Эээ… Гм. Кхе. Дело в том, что я не имею права, согласно контракту с издательством, до поры до времени разглашать тайну псевдонима. Этого даже мои ближайшие друзья и родичи не знают. Извини.
Боясь, что эта любительница фантастики продолжит расспросы на столь скользкую для него тему и быстро разоблачит враньё, Иван Эдуардович резко меняет предмет разговора:
— А давай-ка покатаемся на лодке.
— Давай.
Они, истекая водой, выходят из водоёма на песок, обтираются полотенцами. Вместе с полотенцем Иван Эдуардович извлёк из сумки незаметно и упаковочку презерватива, быстро спрятав её под резинку плавок.
Лодочник, оказавшийся особой женского пола пенсионного возраста, выдаёт им два весла. В дощатый причал тычутся носами, как поросята в свиноматку, несколько лодок, каждая из которых имеет собственное имя, написанное на борту красной малярной краской. Индивидуум, который подобрал и намалевал эти названия, обладал, видимо, чувством юмора. Но юмора чёрного. Названия следующие: «Титаник», «Офелия», «Княжна Степана Разина», «Чапаев», «Муму»…
Василиса выбирает «Офелию», за благозвучность.
Иван Эдуардович ставит на причал вёсла вертикально, просит её их подержать и переходит с причала в лодку, балансируя в закачавшейся «Офелии», затем принимает от Василисы одно за другим вёсла и пристыковывает их к уключинам. Наконец, взяв её за ручку, помогает переместиться туда же. Он садится за вёсла, она напротив. Сначала несимметричными движениями вёсел Иван Эдуардович разворачивает лодку кормой к причалу, затем симметричными движет её в сторону живописных камышей и плакучих ив.
Гребя и вперившись зрачками в её большие зелёные очи, Иван Эдуардович декламирует наизусть поэзию. Вот, например, строки замечательного русского писателя — поэта и прозаика — Александра Фомича Вельтмана. Того самого Вельтмана, с которым А.С. Пушкин куролесил в Кишинёве. Вельтмана, которого Ф.М. Достоевский назвал своим учителем. Вельтмана, о котором старый Лев Толстой в беседе с молодым Максимом Горьким сказал: «Не правда ли — хороший писатель… Он иногда лучше Гоголя». Вельтмана, которого многие литературные авторитеты считали одним из лучших русских писателей, и который, несмотря на известность и популярность при жизни, после смерти оказался незаслуженно забыт. Вот эти стихотворные строки из удивительного романа «Странник»:
Она мутит мой дух давно,
Она меня всё в омут тянет!
Взгляните… то всплывёт, то канет
На очарованное дно!
Мои ли чувства не растают?