А в это время пьяный парень Ухабин запутывал следы. Для этого он спотыкающейся походкой выписывал по тротуару синусоиду, временами шёл на четвереньках и даже полз по-пластунски, описывал круги вокруг фонарных столбов и деревьев, одним словом, всячески пытался сбить со следа возможных преследователей. Остановившись на перекрёстке улицы Гоголя с проспектом имени банщика-стахановца Ильи Шнапса, он, видимо, в целях маскировки, напевая ах-Одессу-жемчужину-у-моря, попытался сплясать танец маленького лебедя из балета композитора Чайковского, под названием, кажется, «Водоём пернатых водоплавающих», или что-то вроде того. Что, как ему показалось, у него вышло легко и красиво. Поднимаясь с асфальта и потирая ушибленный лоб, парень Ухабин произнёс длинную фразу, состоящую из однокоренных слов, которые не найдёшь ни в одном общедоступном советском словаре, чем, конечно, мог бы потрясти любого филолога. Филологов рядом не оказалось, а субъекты, которые рядом оказались, не оценили этой вербальной импровизации и выразились очень некультурно, мол, «нализался, скотина; куда милиция смотрит?» Такой извращённый взгляд на его творческие потуги певца, танцора и оратора покоробили нежную душу парня Ухабина, и он со словами «Спят усталые игрушки, книжки спят» опрокинул стоявший у обочины самосвал, посчитав его, видимо, игрушкой, которой положено спать на боку.
Не успел он насладиться произведённым на публику эффектом, как почувствовал, что его поддерживают под руки двое атлетического телосложения мужчин в штатском. Такая забота растрогала парня Ухабина, и он вдохновенно устремился навстречу светлому будущему, всей грудью вдыхая аромат свободы и выхлопных газов. Однако атлетического вида мужчины притормозили его устремление и, не выпуская его локтей из своих цепких рук, деликатно шепнули ему на ухо: «Стоять, зараза!»
Когда подали автомобиль, парень Ухабин душевно повествовал о том, что хотел что-то куда-то класть, и информировал окружающих про чью-то мать. Но его физическим воздействием остановили, сообщив, что свои показания он, по приезде на место, сможет изложить в письменном виде. Затем импровизатор был вдавлен внутрь автомобиля и отбыл туда, где его уже ждали.
Иван Лихтенштейн-Мухамедов, на время как бы растворившийся в толпе, после отбытия гражданина Ухабина сконцентрировался перед очами майора Зюрюкина, снимавшего с прохожих свидетельские показания о безобразиях увезённого. Очаровывая всех своей скромностью, Иван проинформировал Зюрюкина, что, мол, именно он, будучи травмирован правонарушителем, вызвал группу захвата. За что получил от майора устную благодарность на глазах у пришедшей-таки, наконец, на свидание невесты.